Российская белая эмиграция в Венгрии (1920 – 1940-е годы) - читать онлайн книгу. Автор: Ева Мария Варга, Александр Стыкалин cтр.№ 13

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Российская белая эмиграция в Венгрии (1920 – 1940-е годы) | Автор книги - Ева Мария Варга , Александр Стыкалин

Cтраница 13
читать онлайн книги бесплатно

Венгерские власти на словах с самого начала положительно отзывались на просьбу фон Лампе о переброске врангелевских войск, и всячески уверяли его в готовности помочь, выражали свое сожаление по поводу тяжелого положения русских беженцев-патриотов. Но когда настало время конкретных действий, дело сразу было заторможено, и собеседники фон Лампе начинали ссылаться на собственные трудности Венгрии, на неразрешенность судьбы венгерских беженцев с отторгнутых Трианонским договором территорий, и главным образом на полную подчиненность страны представителям Антанты. К этому еще прибавилось, что в 1921 г. уже шли переговоры между представителями венгерского и советского правительств об обмене арестованных и осужденных в Венгрии коммунистов на задержанных в Советской России венгерских военнопленных офицеров-заложников. Венгерские власти опасались, что прием ими белых беженцев может затруднить соглашение с Москвой42.

Среди венгерских политиков тоже были такие, кто подобно фон Лампе видел смысл поддержки русских эмигрантов в будущей дружбе с Россией и в объединении белых сил. Одним из них был депутат парламента от партии мелких хозяев Эрне Мозер, нотарий парламентской комиссии по внешнеполитическим вопросам. Фон Лампе неоднократно встречался с ним43. Карой Вольф, лидер христианско-националистической партии, тоже высказался перед фон Лампе за необходимость поддержки «русских патриотов» со стороны венгерского политического класса и всего общества44. Через них фон Лампе пытался влиять на первый эшелон венгерских лидеров, в том числе на министра иностранных дел графа Миклоша Банффи. Однако венгерское правительство в течение долгих месяцев не решалось дать определенно положительный ответ, на основе которого можно было начать переброску. Фон Лампе иногда серьезным результатом считал даже то, что ни от кого не получал отказа на свое ходатайство45.

Эту медлительность Лампе, с одной стороны, объяснял бюрократической инерцией, а с другой – присущей венграм склонностью затягивать дела. В своем дневнике он очень образно и не без досады пишет об этом: «Сегодня три месяца, как мы здесь, а добиться результатов мы еще все от венгров не можем, не удалось. Не знаю, записал ли я уже свою мысль, что пробить стену лбом (крепким, конечно) можно, но провертеть головой подушку едва ли! Здесь никто не отказывает, все обещают и… только. Удовлетворения никакого, но и отказа нет». Или в другом месте: «Трудно с венграми, они, как вата, вязнешь в их любезности и обещаниях, а на деле ничего…. Своеобразный народ«Даже попытки получить чай, сахар, шоколад, домино для общежития – кончились ничем. Венгры богаты, но ничего не дают, а заявляют об американском Красном Кресте и направляют туда – спасибо, я это и сам умею»46. Что касается богатства венгров, то фон Лампе тут явно преувеличивает. Разоренную, расчлененную, разграбленную румынскими оккупационными войсками Венгрию вряд ли следует представлять себе земным раем, но ощутимый разрыв между обещаниями и их выполнением, несомненно, соответствует действительности.

К июню месяцу после долгих и энергичных хлопот фон Лампе получил два известия (от венгерского правительства и от представителей Антанты), которые можно было считать своего рода ответом на его ходатайства. Министр обороны генерал Шандор Беличка в частном порядке сообщил ему, что Венгрия в принципе готова выполнить просьбу относительно переброски врангелевских войск, задержка объясняется тем, что представители Антанты не имеют указания по этому вопросу от своих правительств. Через несколько недель министр иностранных дел граф Банффи повторил ту же версию, о чем фон Лампе докладывал своему начальству47. Фон Лампе старался добиться получения письменного подтверждения принципиальной готовности венгров обеспечить приют для офицеров и солдат русской армии. На основании этого документа Врангель мог бы поставить вопрос перед великими державами. Шатилов в своих инструкциях от 21 июня 1921 г. санкционировал действия фон Лампе, но прибавил, что на переговорах необходимо добиться сохранения армейских частей при размещении беженцев, как это имело место в Болгарии и в Королевстве СХС: «форма беженцев только для облегчения переговоров с иностранцами»48. 6 июля была датирована нота министра обороны Венгрии к фон Лампе, в которой он письменно повторил то, что сказал ему больше месяца назад в устной форме. Нота, между прочим, официально считалась ответом на запрос фон Лампе еще от 1 апреля. Все это наглядно показывает, насколько медленно продвигалось дело в недрах разных ведомств.

Что касается позиции Антанты, то она была предопределена двумя факторами. Во-первых, лидеры держав Антанты явно не хотели сохранить «армию без отечества» на чужбине и всячески пытались перевести бывших военных сугубо на положение беженцев. Во вторых, державы-победительницы осуществляли строгий военный (так же как и политический, и экономический) контроль над Венгрией, разоружили ее армию, численность которой была сведена к минимуму (35 тысяч солдат), была отменена всеобщая воинская повинность и т. п. В этих обстоятельствах появление в стране сколько-нибудь организованных военных формирований, да еще и предполагаемое Алексеем фон Лампе сотрудничество белых сил не могли не вызывать беспокойства со стороны Парижа, Лондона и Рима. А ведь именно в этих столицах находился центр тяжести в решении проблемы. Фон Лампе не питал больших иллюзий на этот счет, и – как он пишет в одной из своих телеграмм – серьезно сомневался в благожелательности английских, французских и итальянских представителей в Венгрии. «Антанта стала между мною и венграми, и всячески мешает проведению порученного мне дела»49.

Ввиду сложности вопроса дипломатические и военные представители Антанты в Венгрии не могли и не хотели принять решение самостоятельно, без консультации со своими правительственными инстанциями, при этом отдельные члены Межсоюзнической контрольной комиссии давали разные ответы на неоднократные запросы фон Лампе и венгерского правительства. Например, французский дипломатический представитель в Будапеште Морис Фуше – по свидетельству дневниковой записи фон Лампе – заявил, что это не его дело, оно находится всецело в компетенции венгерского правительства50. Подобный тон ответа, по всей вероятности, объясняется тем, что – хотя в дневнике это и не зафиксировано – фон Лампе, видимо, представил ему дело так, что речь идет об обеспечении в Венгрии приюта для отдельных беженцев из числа военнослужащих бывшей русской армии. Другие ссылались на то, что они не имеют специального указания по этому поводу и обещали запросить свои правительства, правда, особенно не торопились.

Английский представитель Гордон вообще не реагировал на письма и запросы фон Лампе51. При отсутствии других источников трудно судить, насколько это соответствовало действительности, но у фон Лампе создалось такое впечатление, что бывшие союзники его специально игнорируют. «На заседании военных агентов Антанты было решено считать меня и Глазенапа несуществующими»52. На дипломатических приемах они – по ощущению фон Лампе – сознательно старались избежать встречи и разговора с ним, часто делали вид, что его не замечают. ««…Будь я представителем Великой России, – записал он в дневнике, – да все это было бы совершенно иным!! Да стоило бы получить хоть положительное известие о падении большевизма, и то отношение стало бы совершенно иным. А впрочем все это ерунда! Скучно это53

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению