The Horus Heresy
Это легендарное время.
Галактика в огне. Грандиозные замыслы Императора о будущем человечества рухнули. Его возлюбленный сын Хорус отвернулся от отцовского света и обратился к Хаосу. Армии могучих и грозных космических десантников Императора схлестнулись в безжалостной братоубийственной войне. Некогда эти непобедимые воины, как братья, сражались плечом к плечу во имя покорения Галактики и приведения человечества к свету Императора. Ныне их раздирает вражда. Одни остались верны Императору, другие же присоединились к Воителю. Величайшие из космических десантников, командиры многотысячных легионов — примархи. Величественные сверхчеловеческие существа, они — венец генной инженерии Императора. И теперь, когда воины сошлись в бою, никому не известно, кто станет победителем.
Миры полыхают. На Исстване V предательским ударом Хорус практически уничтожил три верных Императору легиона. Так начался конфликт, ввергнувший человечество в пламя гражданской войны. На смену чести и благородству пришли измена и коварство. В тенях поджидают убийцы. Собираются армии. Каждому предстоит принять чью-либо сторону или же сгинуть навек.
Хорус создает армаду, и цель его — сама Терра. Император ожидает возвращения блудного сына. Но его настоящий враг — Хаос, изначальная сила, которая жаждет подчинить человечество своим изменчивым прихотям. Крикам невинных и мольбам праведных вторит жестокий смех Темных богов. Если Император проиграет войну, человечеству уготованы страдания и вечное проклятие.
Эпоха разума и прогресса миновала. Наступила Эпоха Тьмы.
1. ОСОБЫЙ ОБЕТ
1
Калт пылал. В глубине системы Веридиан, под резким светом раненого солнца, разгорелась война, подобной которой еще не случалось никогда. Война, отразившаяся на всей галактике, война, которой суждено было навеки изменить облик человечества.
Повсюду — на почерневших, умирающих полях, в руинах городов, в темных ущельях и в инистых пустынях — брат сражался с братом. Ультрадесантники, сыны примарха Робаута Жиллимана, великого тактика, прибыли в систему Веридиан, чтобы собрать силы для грядущего сражения. Их командир, верный солдат Империума, выбрал лучших Астартес XIII легиона и лучшие ауксилии из ультрамарских полков Имперской Армии. Он следовал приказу брата, Магистра войны Хоруса Луперкаля, — следовал без сомнений, не задавая вопросов.
Наградой за такую верность стал предательский удар, беспрецедентный по своей низости: война, к которой Жиллиман готовился по приказу Хоруса, сама настигла его — спустилась с небес, оставляя за собой след кровопролития и смерти. Несущие Слово, воины-фанатики из XVII легиона Лоргара, пришли, чтобы убивать. Они нарушили клятвы, данные Императору Человечества; еще не высохла новая, темно-алая краска, в которую отступники перекрасили доспехи в знак верности Хорусу; и вот теперь они ударили своих же братьев в спину и нанесли Ультрадесантникам сокрушительное поражение.
Огонь растекался по Калту раскаленными потоками кипящего газа, опоясывал планету гигантскими зарницами, которые бушевали в небе. Массированные залпы, обрушившие на планету термоплазменные и водородные бомбы, разрушили ее атмосферу, раскололи хрупкий купол неба и нанесли непоправимый ущерб. Скоро на Калте не осталось бы и глотка пригодного для дыхания воздуха; с каждым новым рассветом планета приближалась к смерти.
Лейтенант Оулен не был уверен, что среди этих пожарищ доживет до следующего восхода солнца. Как и его солдаты, Оулен родился на Эспандоре, который, наряду с Калтом, был одним из многих миров в коалиции Ультрамара; как и его подчиненных, лейтенанта привело сюда желание встать на защиту Империума и его Императора. Оулен с гордостью носил знаки аквилы и Ультрамара; пусть ему не хватило стойкости стать Ультрадесантником, но он все равно выполнял свой долг. И он никогда, даже в самые трудные времена сражений Великого крестового похода, не боялся за свою жизнь. Оулен не считал себя самонадеянным — просто ему еще не доводилось сталкиваться с врагом, против которого ультрамарское мужество оказалось бы бессильно.
По крайней мере, не доводилось до сегодняшнего дня.
2
Оулену также не доводилось сталкиваться в битве с Адептус Астартес, и у него никогда не было повода предполагать, что подобное вообще может случиться. Сама мысль об этом казалась… глупой. Невозможно было представить, что хоть один космический десантник восстанет против своего сеньора; а если допустить, что целый легион или даже примарх пойдет против Императора ради собственной славы… Если бы такое сказал один из его солдат, Оулен бы оглушительно расхохотался, заставляя его замолчать.
Но теперь смеялись только их убийцы. Вместе с Несущими Слово пришла смерть. Оулен видел, как сотни людей погибли под тем первым обстрелом, видел, как Ультрадесантники, которые, даже не приготовив оружие к бою, шли поприветствовать неожиданно прибывших братьев, были убиты на месте в предательской атаке. Под этим ударом, который пришел как гром среди ясного неба, пошатнулись лучшие из лучших воинов Ультрамара, как люди, так и Астартес.
Войска дрогнули и рассеялись по Калту, а сыны Лоргара продолжили разгром и подожгли планету, как будто весь мир и все живущие на нем были огромным огненным жертвоприношением.
В последний раз отряду Оулена удалось выйти на связь с танковым дозором, который двигался на север, к столице Нуменосу. Экипажи танков рассказали, что армии перегруппировываются в подземных городах — там, укрывшись под километровыми слоями камня и стали, люди могли пережить гибель атмосферы Калта. Услышав это, Оулен и его солдаты сразу снялись с места, намереваясь совершить быстрый переход по равнинам ужаса и добраться до пещер.
План был хорош, но потом появились чудовища.
Они выпрыгнули из ледяной тьмы, вылезли из укрытия, которым им служили развалины горящего космопорта. Оулену приходилось сражаться с чужаками, но такой породы ксеносов он не знал. Они меняли очертания, словно по их телам пробегала рябь; они выли и лаяли; у них были когтистые щупальца и пасти, похожие на зубастые воронки. Их ядовитая слюна разъедала человеческую плоть, от одного взгляда множества глаз замирало сердце. Некоторые из них — и это было хуже всего — чем — то напоминали людей, но людей искаженных, словно смотришь на них сквозь призму безумия и ужаса.
Чудовища атаковали снова, и Оулену вспомнилось слово, которое в этот век секуляризма мало кто осмеливался сказать вслух; однажды он услышал это слово от деда — тот произнес его или в приступе старческого помутнения рассудка, или, наоборот, в момент просветления.
Демон.
В молодости дед Оулена служил рядовым на космическом корабле и в безумии варпа он повидал, хоть и мельком, такие вещи, что не мог забыть о них до самой могилы. Для юного Оулена выговорить такое слово было смерти подобно. Теперь же, глядя, как убывает заряд лазпистолета, он с мрачной очевидностью признал, что очень скоро воссоединится с предком.