Простительная ложь. Вестник истины - читать онлайн книгу. Автор: Жаклин Уинспир cтр.№ 91

Повернув ключ в замке, Мейси вошла в квартиру на первом этаже. Не дворец, конечно, но довольно просторно. Коридор вел в гостиную, где хватило бы места для и для дивана с креслами, и для стола со стульями — разумеется, если бы у Мейси они были. Комнату с газовым камином украшали только два стула с гнутыми ножками да купленный на распродаже потертый персидский ковер, закрывавший паркет лишь наполовину. По левую сторону коридора располагались две спальни, разделенные ванной. Маленькая комнатка справа, видимо, предназначалась для кладовки, там висел газовый счетчик, возле которого Мейси сложила кучку монет — чтобы не шарить в темноте, если погаснет свет.

Кровать стояла только в одной из спален, кроме того, по счастью, на всех окнах висели жалюзи — венецианские, те, что неожиданно вошли в моду несколько лет назад. Мейси пощупала радиатор в коридоре, вздохнула и, не снимая пальто, прошла в гостиную. Взяла коробок спичек, зажгла камин и, подойдя к окну, опустила жалюзи.

В небольшой кухне, расположенной слева, должны были со временем появиться обеденный стол и стулья, а пока стояли новая газовая плита, деревянный столик и шкаф для посуды. Под глубокой белой раковиной прятался еще один шкафчик, а вся стена над ней была выложена черно-белой плиткой. Мейси достала еще один коробок спичек, зажгла горелку под чайником, наполовину заполненным водой, и начала греть над ним озябшие руки.

— Как холодно-то, черт побери!

Хотя Мейси давно привыкла к лишениям, еще во Франции во время войны, ей было по-прежнему трудно не обращать внимания на холод. Даже заварив чай, она не сняла пальто, пока не выпила первую чашку. Снова потянувшись к шкафу, Мейси достала жестянку супа из бычьих хвостов «Кросс и Блэкуэлл», открыла ее и вылила содержимое в кастрюлю. Ругая себя за то, что не зашла в магазин, отыскала полбатона хлеба и кусок чеддера. У задней двери нашлась початая бутылка молока, которое благодаря холоду еще не скисло.

Позже, когда в комнате наконец потеплело, а добрый ужин согрел Мейси изнутри, она решила почитать перед сном и нашла книгу, взятую в «Бутс», где было что-то вроде библиотеки, «Портрет художника в юности» Джойса. Откинула обложку, поплотнее закуталась в вязаную кофту и погрузилась было в чтение, но после пары страниц отложила книгу и уставилась на белесые языки пламени в камине. За дневными делами она совсем позабыла написать Эндрю Дину, человеку, с которым она встречалась уже более полугода. И понимала, что забывчивость эта объясняется тем, что она просто не знает, что делать дальше.

Мейси считала Эндрю прекрасным человеком — добрым, веселым, энергичным — и была уверена, что он хочет на ней жениться, хотя официального предложения пока не сделал. Некоторые — в частности, отец Мейси и леди Роуэн — полагали, что она до сих пор горюет по первой любви, Саймону Линчу, который теперь вследствие фронтовой контузии влачил свои дни в состоянии, похожем на кому. Мейси подозревала, что только Морис Бланш понимает: все гораздо сложнее, она защищает не только свое сердце, не только память об утерянной любви — она защищает себя. Мейси рано обрела самостоятельность — скорее случайно, чем намеренно — и с годами, как и многие женщины ее поколения, привыкла к полной независимости. Положение в обществе, стремление самой себя обеспечивать, профессиональные успехи значили для нее очень много. Конечно, кругом было множество и растерянных женщин, у которых не получалось шагать в ногу со временем, но для Мейси музыка новой эпохи оказалась знакомой — мелодия действия, мелодия выживания. Именно это, как она теперь понимала, ее и спасло. С самой войны работа стала ее нерушимой скалой, ее опорой, позволяющей день за днем находить силы жить дальше. Замужество лишило бы ее этой поддержки, и хотя вместо нее она обрела бы партнера — как оторваться от надежной стены, как бросить дело ради размеренной семейной жизни?

Мейси было совершенно ясно, что она должна положить конец отношениям с Дином, дать ему возможность встречаться с другой. Как бы он ей ни нравился, как бы ни казалось ей, что они могут построить совместное будущее, в глубине души она сознавала: обаятельный и беспечный Эндрю Дин в конечном итоге захочет гораздо большего, чем она может — и хочет — ему дать.

Мейси вздохнула и потерла переносицу. Зевнула, снова открыла книгу — не на первой странице, посередине. В молодости, когда жажда знаний мучила ее, как голод после поста, Морис, учитель и наставник, оживлял занятия игрой. Давал ей какой-нибудь рассказ — всегда именно рассказ — и просил прочесть любое предложение или абзац, чтобы поразмыслить над тем, что он может значить.

«Слова, мысли или характеры, рожденные фантазией автора, способны о многом поведать. Так что просто раскрой книгу и ткни пальцем в страницу. Посмотрим, на что наткнешься». Иногда ничего толкового Мейси не попадалось — какой-нибудь диалог или примечание. А бывало, выбранный наугад отрывок производил такое впечатление, что слова оставались с ней на всю оставшуюся жизнь.

Вот и сейчас, ткнув пальцем в первое попавшееся предложение, Мейси прочитала вслух — и голос ее отозвался эхом в почти пустой стылой комнате:

— «Да! Да! Да! Подобно великому мастеру, чье имя он носит, он гордо создаст нечто новое из свободы и мощи своей души — нечто живое, парящее, прекрасное, нерукотворное, нетленное» ^[32]. — Мейси закрыла глаза и повторила: —…живое, парящее, прекрасное, нерукотворное, нетленное…

Она знала, что сегодня ночью почти не заснет. Как будто с ней наконец-то заговорил сам Ник Бассингтон-Хоуп. Даже в объятиях Морфея она будет чутко прислушиваться к его посланиям.

На следующее утро Мейси и Билли приехали на работу почти одновременно.

— Утро доброе, мисс. Как дела?

Чтобы ответить Билли, Мейси стянула к подбородку шарф, которым было обмотано ее лицо.

— Все в порядке, спасибо. А как Лиззи?

Они вошли в здание, Билли прикрыл дверь и, поднимаясь по лестнице, ответил:

— Все еще не очень, мисс. Температура поднялась, ничего не ест. Дорин вчера купила малость грудинки, сварила на ней суп, чтобы каждому мяса по чуть-чуть досталось, так Лиззи даже бульону не отхлебнула.

— Каждому по чуть-чуть? — Мейси повесила пальто на крючок за дверью. — У вас прямо как в племени каком-то.

— Да ладно, мисс, чего уж там, нынче всем непросто.

Билли выложил на полированную дубовую столешницу блокнот, полез в карман за карандашом. Мейси остановилась у его стола.

— И все-таки, по-моему, у тебя что-то произошло. Прости, я знаю, что лезу не в свое дело, но очень уж ты угрюмый.

Билли продолжал стоять, пока Мейси не отошла к своему столу и не села. Только тогда он тоже опустился на стул и ответил:

— Знаете, мы с Дорин всегда были довольны тем, что имеем, нам на пятерых хватало. Домовладелец приличный, много не дерет. У ребят своя спальня, у нас — своя, вода хоть и холодная, но из крана, к колонке, как многим, ходить не надо… — Он потянулся к подносу, намереваясь приготовить чай. — В общем, благодаря вам я неплохо зарабатывал, и мы даже позволяли себе чуть-чуть пошиковать — каждому мальцу по игрушке в Рождество и…