Николай Хмурый. Западная война - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ланцов cтр.№ 8

Через месяц же после начала встречного террора стало понятно: Персия устояла. Правда, династия в ней сменилась. Каджары к тому моменту уже кончились. Просто кончились. Физически. Сгорели в горниле революции. За ними специально охотились, а ЧВК, бегая как угорелые и затыкая дыры, просто не всегда могли их прикрыть.

Каджары кончились. А вот Великий князь Сергей Михайлович остался. Тот самый, что был женат на Софье Максимовне, известной в девичестве как Нур аль-Сальтани – дочери Мозафереддин-шаха. У них к тому времени уже был несовершеннолетний сын и две дочери. Вот их сын и стал новым шахом при регентстве Сергея Михайловича. Причём он, его отец и мать были православными и веры своей не меняли. Учитывая то, КАК русские ЧВК расправились с революционерами, недовольных этим фактом особенно не наблюдалось. Да, все понимали, что резали за дело. Но резали, да так быстро и безжалостно, что волосы дыбом вставали. В глазах местного населения бойцы ЧВК выступили какой-то совершенно непреодолимой силой. А русский медведь, к их удивлению, показал зубы, превратившись из мягкого плюшевого мишки во что-то безумно опасное и страшное.

Крутой поворот? Очень. Однако он и привёл к тому, что Великобритания не смогла договориться с Россией о разделе зон влияния в Персии. Николай Александрович не собирался делиться. Если бы они попытались по-людски – может быть, и он пошёл им навстречу. А так? Нет. Никакой им Персии! Более того, подданным Великобритании под страхом немедленной смертной казни запретили находиться на её территории. Вне зависимости от причин, поводов и мотивов.

Исход племен кызылбаши ударил по популяции, но не сильно. Они составляли слишком небольшую долю населения, занимавшую удивительно большие площади ^[15]. А это уже сказалось на внутренней миграции: этнические персы начали заселять опустевшие земли. Что продолжило укрепление престола и связей с Россией.

Конечно, недовольные остались. И даже желающие «повторить» революционный беспредел имелись. Но Николай Александрович подсказал своим родственникам решение. И уже через полгода после завершения всех этих потрясений в Персии начали строительство судоходного канала из Индийского океана в Каспийское море ^[16]. Долго. Очень долго. Но дело очень хорошее. И почему бы не занять полезным трудом тех осуждённых?

В Персии, кстати, с Семёном Янковским и случился важный для него эпизод. Эпизод, перевернувший всю его жизнь.

Завершалась очередная зачистка кочевья. Бойцы просто проходили по территории и методично добивали всё, что оставалось ещё живо. Всё. Приказ – не оставлять ничего живого. Они и не оставляли.

Семён подошёл к девушке, сидящей у тела убитого мужчины. Обычное дело. Он уже привык. Его сердце не трогали такие сцены. Янковский уже вскинул карабин, чтобы её добить, как девушка вскинула голову и посмотрела на него. И тут он замер.

Она была настолько красива, насколько он только себе мог представить. Да, красота – субъективная штука. Но для Семёна красивее женщины не было и быть не могло.

– Командир? – спросил стоявший рядом боец. – Что случилось?

И тут эта девушка что-то залопотала, на своём. Покачиваясь, словно кланяясь, и сложив руки в молящий жест. И голос этот был словно бальзам для его ушей. Он не понимал ни слова, но слушал бы её и слушал.

– Что она говорит? – поинтересовался Семён у бойца своего отряда, знавшего её язык.

– Просит позволить ей перед смертью похоронить отца. Командир, что с вами? На вас лица нет! Чего мы тянем-то?

– Эту не трогать. Я сейчас вернусь.

И быстрым шагом Янковский рванул к главе и командиру ЧВК.

– Что-то случилось? – поинтересовался тот, когда увидел быстрое приближение одного из своих офицеров, явно взбаламученного вида и с очень странным взглядом.

– Там есть девчонка, и я хочу оставить её себе.

– Ты с ума сошёл?

– Ты знаешь: по нашему уставу – могу.

– Можешь. Но не будешь.

– Буду. Вот, возьми, – протянул Семён главе ЧВК свой меч, подаренный ему под Ляо-Яном за спасение кампании. – Я хочу махнуть на неё.

– Семён. Зачем она тебе? Серьёзно. Мы положили всех, кто был ей близок. Глянулась? Задрать юбку хочешь? Так она тебе глотку перережет при первой возможности из мести. Глупо. Не надо.

– Я себе никогда не прощу. Знаешь, я… глянул на неё и понял, что…

В этот момент где-то совсем недалеко прозвучал выстрел и следом послышался звук опавшего тела. Где-то по тому азимуту, где оставалась та девчонка. Янковский вздрогнул и, уронив меч, выхватив на изготовку карабин, развернулся, готовясь стрелять. Но выдохнул. Девчонка всё ещё стояла на коленях возле трупа.

– Семён, Семён… – тихо произнёс командир отряда. – Устал ты. Мы все тут устали.

– А что насчёт девчонки? – не оборачиваясь, тихо спросил Янковский, уже опустивший оружие и как-то весь обмякший.

– Держи, – протянул командир ЧВК оброненный меч. – Это твоё. И это обменять нельзя. Девчонку забирай. Но если она нападёт на тебя или кого-то из наших ребят, я расстреляю вас обоих. Понял?

– Понял, – излишне быстро кивнул Семён и, подхватив меч, быстрым шагом отправился обратно.

Дошёл. Несколько секунд постоял, рассматривая её лицо, глаза. Та с мольбой в глазах глядела на него, но не издавала ни звука.

– Переведи ей, – кивнул он своему бойцу, – что она будет жить, если станет моей женой.

– Командир, вы чего? – удивились ребята. – Она же вам глотку ночью перережет!

– Переведи!

Парень перевёл.

Девчонка вскинулась. Глаза её вспыхнули. И она выдала массу оскорблений, которые даже переводить не требовалось. По тональности и так понятно всё.

– Видишь, – произнёс глава ЧВК, подошедший следом. – Ничего не выйдет. Не дури. Давай, добей её, и всё. Ты видел, что они творили с теми людьми. Или забыл?

– Так не она же это делала!

– Посмотри на неё. Она тебя ненавидит. Она тебя никогда не простит.

Семён достал пистолет. Передёрнул затвор. Навёл его прямо девчонке в лоб. И тихим голосом начал говорить: