Второй рейх. Не надо воевать с Россией - читать онлайн книгу. Автор: Отто фон Бисмарк cтр.№ 97

Само собой разумеется, что ни один из компетентных государственных деятелей, политиков и публицистов Антанты не убежден на самом деле в виновности Германии в мировой войне. Всем им знакома подлинная причинная связь событий. И, конечно, никогда еще столько авгуров не подмигивали друг другу, хитро улыбаясь по поводу одной общей тайны, как в вопросе о виновниках войны. В данном случае можно даже прямо-таки говорить о целом хоре таких авгуров. Ведь в мировой войне против Германии стояли 28 государств. Но и при помощи самых хитрых улыбок авгуров нельзя в конце концов творить истории. Истина пробьет себе дорогу, и в связи с этим Германия добьется своего права.

Отдельные пункты Версальского договора, в сущности, бесцельны, ибо ни Антанта, ни Германия не могут выполнить их. Уже в течение многих месяцев можно наблюдать, какие затруднения вырастают из столь невыполнимого акта не только для Германии, но и для победителей. Многие бреши пробиты в договоре и самой Антантой. Причина этого очень проста. При нынешнем высоком развитии культуры, покоящемся на планомерном обмене материальных и духовных благ, регулируемом лишь продукцией, совершенно немыслимо, чтобы три человека, какими бы выдающимися людьми они ни были, предписывали всему миру законы, диктуя ему свою волю. Как раз этого и добивается Версальский договор не только по отношению к Германии, но косвенно и по отношению к Антанте и Америке; ибо всякого рода хозяйственные вопросы могут быть разрешены лишь обеими сторонами, а не какой-либо одной стороной. Жизнь народов никогда, особенно же в наше время, не определяется теми или иными параграфами, а регулируется лишь интересами народов. Временно можно, конечно, применить насилие над какими-либо народами, навязав им невыполнимые решения; но в таком случае от этого страдают и победители, и побежденные.

* * *

В таком положении находится в данный момент весь мир, но долго так продолжаться не может. Ни орудия, ни танки, ни аэропланы не могут сделать нынешнее положение вещей вечным. Пересмотр старых решений уже начинается; ибо если бы Версальский мир был таким мудрым, благодетельным для народов, безупречным актом, каким его хотят изобразить, то не приходилось бы постоянно собираться на бесконечные конференции, совещания и свидания по поводу этого превосходного акта. Необходимость все новых интерпретаций кроется именно в том, что при редактировании мирного договора не были приняты во внимание жизненные интересы высокоразвитых, цивилизованных наций; не надо быть при этом и фарисеем: чрезмерность требований победителей, после мировой борьбы на жизнь и смерть, в известной степени является естественным последствием радостного чувства избавления от смертельной опасности. Несмотря на это, я твердо знаю, что в случае счастливого для нас исхода войны Германия выставила бы совершенно иные, более справедливые и выполнимые условия мира. Брестский и Бухарестский мирные договоры – впрочем, совершенно несравнимые с Версальским, – не могут служить обвинением против нас. Они были заключены тогда, когда война еще не была закончена, и должны были предоставить нам условия, которые помогли бы нам закончить войну.

При заключении нами общего мира со всеми нашими противниками мирный договор с востоком носил бы совершенно иной характер. Если бы война окончилась счастливо для нас, мы бы сами пересмотрели заключенные нами на востоке мирные договоры. Тогда, когда эти договоры были заключены, необходимо было выдвинуть на первый план чисто военные интересы.

Выяснение вопроса о неправильности Версальского решения уже началось, и скоро насущные, жизненные интересы всех народов выявятся с такой повелительной силой, что не только побежденные, но и победители вынуждены будут с ними считаться.

За периодом самых тяжелых испытаний последует освобождение от того ига, которое несправедливо было навязано великому, сильному, честному народу. Тогда каждый в Германии будет горд тем, что он – немец.

Мне безразлично, что обо мне говорят наши враги. Я не признаю их суда над собой. Когда я вижу, как те самые люди, которые прежде преувеличенно воскуривали мне фимиам, теперь забрасывают меня грязью, то я могу только питать сострадание к ним. То отрицательное, что я слышу с родины о себе, приносит мне разочарование.

Бог свидетель, что я всегда желал блага своей стране и своему народу; я полагал, что каждый немец это сознает и ценит. В своей политической деятельности, во всем, что я делал как монарх и как человек, я всегда стремился поступать согласно заповедям Божьим. Многое вышло не так, как я желал, – моя совесть, однако, чиста. Целью моей деятельности всегда было благо моего народа и моего государства. Личную свою участь я несу с покорностью, ибо Господь знает, что Он делает и чего хочет. Он знает, для чего подвергает меня такому испытанию.

Я буду терпеливо выносить все и ждать, что Господь дальше сделает со мной. Меня сокрушает лишь судьба моей страны и моего народа. Мне причиняют боль тяжелые страдания детей моего отечества, которые я не могу разделить с ними, ибо вынужден жить за границей. Это – удар, нанесенный мне в самое сердце; мне горестно от этого сознания. И здесь, в одиночестве, все мои чувства и мысли принадлежат моему народу; я постоянно думаю лишь о том, как бы помочь ему своими разъяснениями и советами.

Резкая критика, направленная против меня, никогда не может повредить моей любви к своей стране и народу. Я остаюсь верен немецкому народу, совершенно независимо от того, как относится ко мне теперь каждый отдельный немец. Я благодарен тем, кто, как раньше в счастливые времена, остается и теперь в несчастье верен мне. Они поддерживают меня и облегчают гложущую меня тоску по возлюбленной родине.

Тех, кто по честному убеждению выступает против меня, я могу лишь уважать. Другие путь сами несут ответственность перед Богом, своей совестью и историей. Этим людям не удастся разлучить меня с немецким народом. На свою страну и народ я могу смотреть лишь как на одно целое. 4 августа 1914 г. я сказал при открытии рейхстага в Берлине: «Я не знаю больше партий, я знаю теперь лишь немцев»; так оно с тех пор и осталось для меня…

* * *

Переворотом были уничтожены огромные ценности. Он был совершен в тот момент, когда предстояло закончить борьбу за существование немецкого народа и напрячь все свои силы для восстановления разрушенного хозяйства.

Переворот был преступлением по отношению к народу. Я очень хорошо знаю, что многие, стоявшие под социал-демократическим знаменем, не хотели революции. Отдельные социал-демократические вожди также не хотели революции в этот момент; некоторые из них были готовы работать со мной. Эти социал-демократы, однако, не сумели помешать революции; поэтому и они несут ответственность за нынешнее положение тем более, что социалистические вожди стояли ближе к революционным массам, чем представители монархического государства, и могли, таким образом, иметь на них больше влияния.

Но социал-демократические вожди еще в довоенное время несли в массы революционные идеи, и социал-демократия с давнего времени была открытым врагом прежнего монархического строя, стремясь, согласно своей программе, к свержению его. Она сеяла ветер и пожала бурю. Некоторые социал-демократические вожди не одобряли момента, который был избран для переворота, и порицали методы, которыми он был совершен. Но именно они в решительный час передали руководство движением необузданным элементам и не употребили всего своего влияния для сохранения государства.