Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге - читать онлайн книгу. Автор: Веста Спиваковская cтр.№ 50

Вскоре Лариса Горчакова приехала в Петербург для обсуждения наших общих дел. Встреча проходила в кругу новой команды, к которой присоединялось все больше единомышленников. После этого мы с Горчаковой записали несколько подкастов «Правоведа», где она рассказала о том, почему нужно, чтобы было больше женщин в политике, и о функциях общественной организации как института гражданского общества.

Вскоре передо мной встал выбор: впереди маячили суды в Новороссийске, а общественная работа, требовавшая максимального внимания, постоянной заботы и концентрации, совсем не приносила дохода. Приставы не хотели передавать исполнительный лист по алиментам в «ПодФМ.ру», и я отчаянно искала работу. Подобно Ларисе Федоровне, я начала превращаться в «восьмирукого Шиву», пытаясь все успеть. Отчаянно пытаясь свести концы с концами, чтобы оплатить услуги сразу нескольких адвокатов, я рассматривала любые предложения. Друзья порекомендовали меня оргкомитету, и вскоре мне предложили временную работу на «Кинофоруме», международном кинофестивале, проходившем в Санкт-Петербурге в июле 2011 года. Организаторы поручили мне координацию, встречу и сопровождение почетных гостей – режиссеров и кинопродюсеров из других стран.

Работа в общественной организации была переведена в «режим паузы», и я переключилась на захватывающее мероприятие, шедшее под патронатом правительства города. Кинофорум предлагал обширную программу показов и мероприятий. Красная ковровая дорожка, прямые трансляции, мировые кинозвезды: все кругом блестело и пахло новизной. Я окунулась в атмосферу, по которой так соскучилась, – творческую и праздничную. Казалось, что этот мир тоже меня принимал. Общение на одном из светских закрытых приемов с Александром Сокуровым, Антонио Бандерасом, Орнеллой Мути, новые знакомства с оператором Педро Альмодовара, с директором кинофестиваля в Загребе и продюсерами многих культовых фильмов враз напомнили мне о той жизни, в которой я могла почувствовать себя живой и счастливой.

Это был праздник, который помог мне увидеть другую жизнь и немного отвлечься от своей круглосуточной борьбы.

Однако телефонный звонок адвоката из Новороссийска вернул меня на землю. Он пришелся как раз на время церемонии закрытия Кинофорума.

– Вам надо срочно приехать на уголовный суд! Заседание уже в понедельник!

– Но… меня же оправдали?! – недоумевала я.

– Так Проценко же подал апелляцию!

– Ясно… А почему такая срочность?

– Обычная формальность, – ответил адвокат. – Только, пожалуйста, приезжайте скорее…

Оставив гостей на вечеринке по случаю закрытия фестиваля, я помчалась на вокзал. Но билетов в разгар летнего сезона в кассах не было. Друзья стали отговаривать меня ехать в Новороссийск на этот суд, но я недооценивала угрозу, все-таки вынесенный ранее оправдательный приговор судьи Кияшко и убедительность моего адвоката заставляли поверить в то, что это очередная судебная формальность. Дома меня встретила собака Эби, она садилась в ноги, загораживая проход, и пристально смотрела в глаза, пытаясь меня предостеречь. Когда я сообщила адвокату, что не могу взять билет, мне стала звонить лично судья из Новороссийска. Она угрожала объявлением меня в розыск и принудительным приводом, если я не явлюсь на заседание самостоятельно.

Тогда мне удалось поймать кем-то сданный билет, и, стиснув зубы, я отправилась в очередной забег в соревнованиях «за правду». Как обычно, в дорогу я взяла несколько толстых книг, чтобы скрасить пару суток пути.

В поезде по дороге в Новороссийск я нежданно-негаданно получила травму пальца в результате действий не вполне адекватного пассажира, пытавшегося открыть дверь в купе. К моменту прибытия палец нестерпимо болел, и я потеряла сознание на вокзале. Меня отвезли в больницу, обработали рану, сделали рентген. Оказалось, что кончик пальца раздроблен. Мне наложили гипс, выписали кучу таблеток, и я покинула больницу.

На следующее утро, собрав все документы, я явилась в суд с загипсованной по локоть рукой, чем крайне удивила своего адвоката. Мы не сомневались в победе, но все-таки я поинтересовалась, не надо ли вызвать наших свидетелей.

– Да не нужны нам свидетели, это ж апелляция! – ответил адвокат. – Суд должен лишь оценить аргументы в жалобе, без рассмотрения дела по существу.

Но все пошло не так: судья сначала с сарказмом зачитала оправдательный приговор, затем – уже более серьезным тоном – жалобу Проценко и только потом дала слово нам. Адвокат выступил лаконично, попросил оставить в силе приговор и освободить меня от уголовного преследования. Со стороны адвоката Проценко прозвучало ходатайство о дополнительном допросе своего свидетеля. Рома сверлил меня взглядом. Несмотря на жару, он был в костюме-тройке, как всегда. Эдакий «человек в футляре», который спит и видит, как ему осудить бывшую жену. Фактически у Проценко не было никаких новых аргументов в поддержку своей позиции, кроме одного-единственного свидетеля – Агаджаняна. Впрочем, суд первой инстанции счел невозможным доверять показаниям свидетеля, который является сожителем матери Ромы, а также водителем семьи Проценко, то есть наемным работником.

Вызвали Агаджаняна, и он с выражением произнес:

– Била малъчыка она! Я видэль!

– Вы видели, сколько ударов нанесла подсудимая? – спросила судья.

– Да, – и тут свидетель явно изменил показания согласно выработанному плану, ведь на суде у Кияшко Агаджанян не вспомнил точного количества ударов. В этот раз он ответил:

– Дэсять ударов.

Судья удалилась в совещательную комнату. Буквально через минуту она вернулась с четырьмя листами приговора, которые, судя по всему, были подготовлены ею еще до моего приезда.

Сначала она ссылалась на вынесенный оправдательный приговор:

«Мировой судья Кияшко пришел к выводу, что указанные показания свидетелей являются противоречивыми и на них не может быть основан обвинительный приговор. Мировой судья указал в приговоре, что потерпевший на следующий день обратился в МУЗ “Городская больница № 1”, но видимых следов травм у него не было. Согласно заключению эксперта № 410 от 16.03.2011 года в представленных Проценко Р. Б. документах отсутствуют описания каких-либо повреждений. Звукозапись событий, прослушанная в суде, является неразборчивой и не может быть признана доказательством доводов частного обвинителя.

Мировой судья при вынесении оправдательного приговора учел, что у потерпевшего отсутствовали поверхностные повреждения, а также учел пол и физические данные подсудимой и потерпевшего, а также последовавшее за побоями “мирное общение” с подсудимой, поэтому причинение побоев потерпевшему у мирового судьи вызвало сомнение. Обращение в суд потерпевшего мировой судья расценивает как желание иметь выгодные позиции в разрешении конфликта по поводу права на общение с общим ребенком. Мировой судья указывает, что обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, и вынес в отношении Спиваковской С. А. по обвинению ее по ч. 1 ст. 116 УК РФ оправдательный приговор в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления. <…> Суд не может согласиться с данным приговором».