Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Галковский cтр.№ 236

2066

Надо наладить правильность продовольственного налога, провести его не так, как прежде, когда по два-три раза брали, оставляя крестьянина в условиях гораздо более худших, так что наиболее старательный крестьянин страдал более всего, и всякая возможность экономически устойчивых отношений терялась. Продналог, являясь той же мерой взыскания с каждого крестьянина, должен быть поставлен иначе. <…> Взимание налога добровольно не пройдет, без принуждения мы не обойдёмся, взимание налога ставит ряд стеснений для крестьянского хозяйства. Если эту операцию взимания налога мы протянем дольше, чем следует, крестьянин будет недоволен и будет говорить, что свободы распоряжения излишками он не получает. Чтобы свобода была на практике похожа на свободу, надо, чтобы взимание налога произошло быстро, чтобы взыскатель налога недолго стоял над крестьянином, а сделать это можно, сократив период от урожая до полного взыскания налога.

(26 мая)

***

2067

Из Центрального статистического управления надо сделать орган анализа для нас, ТЕКУЩЕГО, а не «учёного». Примерно: сколько кормили лишних? сколько фабрик лишних? как надо перераспределить сырье? рабочие силы? хозяйственная работа армии? Статистики должны быть нашими ПРАКТИЧЕСКИМИ ПОМОЩНИКАМИ, а не схоластиками.

(Письмо Кржижановскому, 26 мая)

2068

И на меня, и на жену, и на других Алексей Иванович производит впечатление совсем больного человека. Через силу ходит на конференции. Из письма его ко мне сегодня видно, что врачи настаивают на серьезном лечении. Да это видно и не врачу. Переустал до чертиков, почти надорвался. А не лечится толком. Это безобразие. Хищение казенного имущества совершенно недопустимое.

Не можете ли Вы его уговорить или хитростью что ли заставить, или самой с ним поехать? Ну где в Ессентуках у нас хорошее лечение? Явный вздор! Будет хаос, бестолочь, неустройство, усталость, а не лечение, дерганье нервов, обращения местных работников.

Он упрямится, не хочет в Германию. А там 2−3 месяца стоит 4−5 у нас. Будет изоляция, отдых, корм, лечение по науке строгое. Станет работоспособным человеком. Нам такие нужны до зареза. Очень прошу постараться его «вывезти» в Германию и вылечить серьезно.

(Письмо Рыковой, 26 мая)

Заключительное слово по докладу о продовольственном налоге на Х конференции РКП (б)

2069

Что же касается нас, то мы боремся за уничтожение капитализма и за установление коммунизма; путь наш очень тяжёлый, и во время этого пути есть много усталых и неверящих. Крестьянство не верит. Но разве мы обманываем? Смешно говорить, что мы обманываем класс и что мы запутались в трёх соснах и даже тут не в трёх, а в двух соснах, потому что пролетариат и крестьянство только два класса. Пролетариат руководит крестьянством, но этот класс нельзя так изгнать, как изгнали и уничтожили помещиков и капиталистов. Надо долго и с большим трудом и большими лишениями его переделывать. От нас, от руководящей партии, зависит, сколько бедствий падёт на пролетариат и сколько на крестьянство. Чем руководиться в этом разделении – поровну, уравнительно? Но пускай об этом говорят Чернов и Цедербаум, а мы говорим, что нужно руководиться интересами пролетариата, т. е. обеспечением от реставрации капитализма и обеспечением пути к коммунизму. Если крестьянство сейчас больше устало, больше замучилось, или, вернее, больше себя считает усталым, то ему мы больше и уступаем для обеспечения от реставрации капитализма и обеспечения путей к коммунизму. Это – правильная политика, и мы руководствуемся только одним классовым расчетом. Мы открыто, честно, без всякого обмана, крестьянам заявляем: для того, чтобы удержать путь к социализму, мы вам, товарищи крестьяне, сделаем целый ряд уступок, но только в таких-то пределах и в такой-то мере, и, конечно, сами будем судить – какая это мера и какие пределы.

2070

В советском строе есть не особенно много места для произнесения парламентских речей, но всё-таки природа берет своё, и хотя у нас не существует парламентских учреждений, но парламентские нравы остались.

2071

Обмен начался и кооперация пущена в ход. Упоминалась даже помада. Сколько вы помады взяли, при каких условиях она распределялась? Нужно и помаду пускать в оборот: в торговле приходится считаться с тем, что спрашивают. Спрашивают помаду, мы должны дать. Мы и на помаде, если будем как следует хозяйничать, можем установить крупную промышленность. Только надо высчитать, сколько нужно купить или достать этой помады для того, чтобы купить 1000 пудов хлеба. (Голос с места: «А иконы, просят икон».) Вот что касается икон, – здесь напоминают, что крестьяне просят иконы, – то я думаю, что в отличие от капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водку и прочий дурман, мы этого не допустим, потому что, как бы они ни были выгодны для торговли, но они поведут нас назад к капитализму, а не вперед к коммунизму, тогда как помада не угрожает этим. (Смех в зале.) Что касается колоколов, то тут мнение расходится, и некоторые товарищи считают, что в некоторых местах скоро колокола будут добровольно перелиты на медную проволоку для электрификации. Кроме того, сейчас их в России так много, что они едва ли служат своему прямому назначению для религиозных людей, потому что надобность в этом миновала.

2072

Тут сидят превосходные канцелярские чиновники, которые теперь интересы своего класса видят в том, чтобы нам делать гадости, мешать нам работать, которые думают, что спасают культуру, подготовляя большевиков к падению, которые знают канцелярское дело в 100 раз лучше, чем мы. Ибо откуда же нам было знать это дело? С ними нужно воевать по всем правилам искусства и привлекать к ответственности тех партийных товарищей, которые ходят и жалуются или рассказывают анекдоты о том, что в таком-то учреждении сделана такая-то гадость, ходят по всей Москве и рассказывают анекдоты про бюрократические происшествия. <…> У нас дело всерьёз не берут. А к суду за волокиту привлекали? Где у нас приговоры народных судов за то, что рабочий или крестьянин, вынужденный четыре или пять раз прийти в учреждение, наконец, получает нечто формально правильное, а по сути издевательство? Ведь вы же коммунисты, почему же вы не организуете ловушки этим господам бюрократам и потом не потащите их в народный суд и в тюрьму за эту волокиту? Сколько вы посадили их в тюрьму за волокиту? Это штука хлопотливая, конечно, скажет всякий. Пожалуй, такой-то обидится. Так рассуждают многие, а пожаловаться, анекдот рассказать, на это есть сила. И в этих анекдотах, в конце концов, теряется грань между анекдотами и теми сплетнями, которые печатаются в заграничных журналах меньшевиков и эсеров.

2073

Конечно, приходится отступать, но надо самым серьёзным образом, с точки зрения классовых сил, относиться к этому. Усматривать в этом хитрость – значит подражать обывателям, мелкой буржуазии, которая живёт живучим образом не только за пределами коммунистической партии. Но когда тов. Оболенский пошёл дальше и насчет срока <нэпа> стал говорить, то тут я бы воздержался. «Всерьёз и надолго» – 25 лет. Я не такой пессимист, я не стану определять, каков, на мои взгляд, должен быть срок, но это, по-моему, немного пессимистично. Дай бог, чтобы мы на 5−10 лет рассчитывали, а то мы на 5 недель обыкновенно не умеем рассчитывать.