Несбывшаяся любовь императора - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 42

В 1825 году врачи ненадолго смилостивились – и они вновь встретились на супружеском ложе. Александрина вскоре поняла, что беременна. Противу обыкновения, она чувствовала себя великолепно и думала, что здоровье ее совершенно окрепло.

Увы, заблуждение длилось надолго. «Маленькую птичку» подстерегала новая болезнь, от которой ей уже не исцелиться до конца жизни. Эта болезнь звалась – страх.

В ноябре из Петербурга пришла весть о смерти императора Александра. Вскрыли его завещание, в котором он оставлял престол Николаю. Тут же находилось отречение от престола Константина. Казалось бы, все законно, надлежало только выполнить предписанное. Совершенно неизвестно, как сложилась бы жизнь самого Николая Павловича и судьба России, если бы он покорно исполнил волю старшего брата и принял престол. Однако его педантичность, стремление к соблюдению законности во всем, боязнь хоть малой малостью замарать честь братских отношений – словом, его взгляды безупречного рыцаря сыграли с ним на сей раз дурную шутку. Он присягнул Константину и стал ждать, когда брат приедет из Варшавы и отречется от престола публично. Константин ехать не захотел. Возникло краткое междуцарствие, которым и попытались воспользоваться руководители тайных обществ. Они вывели на Сенатскую площадь войска, выдвинули требования введения Конституции и отречения Николая.

Александрина была потрясена, когда увидела мужа с непривычно суровым, отрешенным лицом. Он увел ее в дворцовую церковь и там сказал:

– Неизвестно, что нас ожидает. Обещай мне проявить мужество и, если придется, умереть с честью, ни от чего не отрекаясь. Умереть на престоле.

Александрина не поверила своим ушам, но муж ничего не стал объяснять.

Потом Николай уехал, во дворце все затаилось. Она была в своем будуаре, сидела полуодетая за бюро, вяло водила пером по бумаге. Хотела написать отцу, но не могла найти ни слов, ни мыслей. Томило ощущение неминучей беды.

Отворилась дверь – вошла Марья Федоровна. Она, всегда такая сдержанная и величественная, была совершенно расстроена.

– Дорогая, все идет не так, как должно идти, – проговорила она вздрагивающим голосом. – Дело плохо. Беспорядки. Бунт.

Николай, который в это время был на Сенатской площади, испытывал постоянную тревогу за судьбу семьи. Еще не столь далеко ушли в прошлое кошмарные, кровавые дни Французской революции, и любой монарх, в чьей стране начинался бунт, смертельно тревожился бы за судьбу жены и детей. Теперь от народа можно было ожидать всякого!

Кроме того, Николай был знаком с программами мятежников. Что Южное, что Северное общество сходились в одном: царская семья должна быть уничтожена вся, от мала до велика – от него самого, государя, до того ребенка, которого носила во чреве его жена. Бунтовщики еще не договорились, каким образом будут убиты «тираны». Кто-то предлагал их повесить, а кто-то удушить или напоить ядом.

Впрочем, Николай не сомневался, что убийцы очень быстро придут к соглашению.

В это время Александрина и вдовствующая императрица были вне себя от ужаса. Ведь они видели все эти передвижения, подход лейб-гренадер, знали, что там стрельба, что драгоценнейшая для них жизнь Николая в опасности. У Александрины не хватало сил владеть собой, она взывала к Богу, повторяя одну и ту же молитву:

– Услышь меня, Господи, в моей величайшей нужде!

Казалось немыслимым, что этот день когда-нибудь закончится, что его можно пережить!

Однако они его все-таки пережили. Когда появился Николай, мать и жена увидели, что перенесенные испытания придали его лицу новое выражение. Нет, это была не жестокость и мстительность – это была маска величавого, поистине олимпийского, непоколебимого спокойствия. Во время мятежа этот рыцарь был озабочен тем, чтобы не показать своим людям ни малейшего признака слабости, не испугать их ни тенью растерянности. Он понимал, что только спокойствие и отвага государя способны удержать страну в этот тяжкий миг. Он сроднился с этой маской, она навсегда приросла к его лицу. Оно стало поистине непроницаемым. Отныне никто не знал, что на уме или на душе у императора Николая Павловича.

Александрина же была только слабой женщиной. И все ее страхи, все горе, весь ужас и безнадежность минувшего дня выразились в поразившем ее жесточайшем нервном тике. У нее начала трястись голова – и это осталось на всю жизнь.

…Потом, спустя годы, когда Николая обвиняли в избыточной жестокости к декабристам и их женам, никто не задумывался, чем была вызвана эта жестокость и за что он мстил им всю жизнь. А ведь он мстил в том числе и за эти судороги, навеки обезобразившие любимое лицо его «маленькой птички». Разве такой уж мелкий повод?..

Он бы все отдал ради нее! Он готов был на все, чтобы ее вылечить, вернуть ей прежнюю красоту и спокойствие! Но случилось так, что именно он, ее возлюбленный муж, причинял ей больше всего горя, медленно убивал ее, при этом продолжая нежно и преданно любить.

Александрина еще и потому пользовалась таким расположением своей свекрови, что безотказно рожала своему мужу детей. В глазах Марии Федоровны, родившей десятерых, это было величайшей заслугой. Тот ребенок, которого носила Александрина в злосчастные декабрьские дни 1825 года, появился-таки на свет. Это была дочь Александра. Вслед за ней на свет родились Константин, Николай и Михаил. Менее плодовитые и больше любившие светские развлечения дамы перешептывались: «Велика ли доблесть – посвятить жизнь тому, чтобы беспрестанно рожать великих князей?!» Однако Александрина была смертельно огорчена, когда врачи в конце концов вынесли свой приговор: рожать ей больше нельзя, если она не хочет окончательно подорвать свое здоровье и до срока сойти в могилу. Но этот приговор означал разлуку с мужем. Один раз это уже было в их жизни, но теперь приговор был более суров и бесповоротен.

Александрина всегда была более нежной, чем страстной, она скорее отвечала на желания мужа, чем навязывала свои. Однако она прекрасно знала, сколь пылок, сколь ненасытен в любви Николай. И если приговор врачей означал фактически монастырское существование для нее – пусть и среди дворцового блеска! – то Николай по сути своей был не способен дать обета безбрачия и воздержанности. Будут другие женщины – Александрина понимала это. Но как ни надрывалось ее сердце от неведомой прежде боли и ревности, она все-таки знала, насколько глубоко ее муж уважает и любит ее. И не сомневалась: даже в самых бурных его романах ее имя не будет унижено. Изменяя ей физически, он всегда останется ей верен нравственно.

Странно, однако она не ошиблась.

Пусть их по-прежнему нежные отношения были во многом только видимостью, но это была самая блистательная видимость на свете! Государь завтракал, обедал, ужинал со своей женой и каждую ночь, за исключением отъездов из Петербурга по делам, спал в ее опочивальне. Он и впрямь любил ее всю жизнь – вернее сказать, питал к этому хрупкому созданию страстное и деспотическое обожание сильной натуры к существу слабому, всецело от него зависимому. Он был таким же самодержцем с женой, как со всей страной, однако жена, в отличие от России, принимала эту неограниченную власть всецело и с радостью. Она по-прежнему была его прелестная птичка, которую он обожал, безмерно любил, дарил ей нежные и страстные признания. Может быть, если бы птичка захотела улететь, он безжалостно подрезал бы ее крылья. Именно поэтому он постарался сделать так, чтобы ее легкие увлечения красавцами кавалергардами могли остаться только увлечениями – только радостью для души, утешениями для сердца, возбуждением для ума, но – не более того. И втихомолку радовался, что плотские отношения для Александры воспрещены под страхом смерти. Именно этот страх – наилучшие оковы для греха!