Белготай рассказал немного и о себе. Он был человеком из той, уже умирающей эпохи, когда небольшие государства нанимали наемников, не желая сражаться сами. Родившись на Марсе, Белготай продавал свои услуги по всей Солнечной системе. Но небольшие отряды наемников оказались бессильны перед организованными новобранцами восставших наций, и после разгрома своего отряда Белготай бежал на Землю, где влачил жалкое существование вора и наемного убийцы. От будущего он не ждал ничего хорошего.
– Никому сейчас не нужен вольный стрелок, – уныло произнес он. – И если меня не успеют поймать Ищейки, я сам повешусь, когда Атланты возьмут город.
Саундерс сочувственно кивнул.
Белготай приблизился, его раскосые глаза сверкнули.
– Но ты можешь мне помочь, Мартин Саундерс, – прошептал он. – И себе тоже.
– Как? – непонимающе моргнул Саундерс.
– Да, да. Возьми меня с собой, вытащи из этого проклятого времени. Здесь тебе никто помочь не сможет, они разбираются в путешествиях во времени не больше твоего. Скорее всего тебя засунут в каталажку, а машину разобьют. Сматывайся отсюда! И забери меня.
Саундерса охватили сомнения. Что ему, в сущности, известно об этой эпохе? И насколько правдивы слова Белготая? Можно ли ему верить?…
– Высади меня в таком времени, где вольный стрелок снова сможет сражаться. А по дороге я помогу тебе. Я неплохо управляюсь с пистолетом и виброножом. Не можешь же ты скакать по будущему в одиночку.
Саундерс задумался. Впрочем, что тут долго размышлять? И так ясно, что эта эпоха для него бесполезна. К тому же Белготай спас его от Ищеек, пусть даже не таких страшных, какими он их расписал. И… если уж на то пошло, ему нужен кто-нибудь, с кем можно просто поговорить. Кто помог бы ему забыть Сэма Халла и пропасть столетий, отделяющую его от Евы.
Решение пришло.
– Согласен.
– Отлично! Ты не пожалеешь, Мартин. – Белготай встал. – Пошли, пора отправляться.
– Прямо сейчас?
– Чем скорее, тем лучше. А вдруг твою машину найдут? Тогда станет слишком поздно.
– Но… тебе же надо собраться, попрощаться…
Белготай похлопал по сумке.
– Все мое при мне. – В его дерзком смехе чувствовалась горечь. – Мне не с кем прощаться, разве что с кредиторами. Пошли!
Слегка ошеломленный таким стремительным поворотом событий, Саундерс вышел вслед за Белготаем из таверны. Слишком уж быстро пришлось прыгать из эпохи в эпоху, а поразмыслить и прийти в себя так и не удалось.
Например, если он когда-нибудь вернется в свое время, то его потомки будут жить и в эту эпоху. Родственные связи распространяются быстро; в каждой из враждующих армий наверняка есть люди, несущие в себе кровь его и Евы. А ведь они сражаются между собой, даже не задумываясь о любви своих предков, благодаря которой появились на свет. «Но ведь и я сам, – устало подумал Саундерс, – не задумывался в свое время, имею ли общих предков с теми летчиками, которых сбивал во время войны».
Каждый живет в своем собственном времени. Человеческая жизнь – короткая вспышка света во мраке вечности, и людям не свойственно задумываться о том, что простирается за пределами этого короткого промежутка. Саундерс начал понимать, почему путешествия во времени так и не стали обычным явлением.
– Сюда!
Белготай увлек его в туннель переулка. Едва они укрылись в темноте, как мимо прошествовали четверо Ищеек в черных шлемах. В тусклых красноватых отблесках Саундерс разглядел их полувосточные лица с высокими скулами и поблескивающее оружие.
Городские дома словно сжались в эту ночь страха и ожидания. Когда спутники добрались до машины, Белготай снова рассмеялся, на этот раз легко и радостно.
– Свобода! – прошептал он.
Они забрались в кабину. Саундерс настроил приборы на сто лет вперед. Белготай нахмурился.
– Наверное, мир через сто лет покажется мне слишком скучным, – сказал он.
– Если я найду способ вернуться, то доставлю тебя в любую эпоху, какую только пожелаешь, – пообещал Саундерс.
– Лучше перенеси меня на сто лет назад, – сказал воин. – Давай отправляйся!
3100 год. Развалины. Почерневшие, обугленные обломки. Саундерс включил счетчик Гейгера, тот бешено затрещал. Радиоактивность! Чья-то дьявольская атомная бомба смела Лиунг-Вей. Дрожащей рукой он снова включил машину.
3200 год. Радиоактивность исчезла, но развалины остались. Под горячим небом, мертвым и безжизненным, распластался огромный оплавленный кратер. Быть может, если перебраться через него, им повезет и они отыщут людей, но Саундерс не хотел уходить далеко от машины. Если им не удастся к ней вернуться…
К 3500 году выжженная земля снова покрылась почвой, на ней вырос лес. Путешественники стояли под моросящим дождем и осматривались.
– А деревья-то большие, – заметил Саундерс. – Этого леса очень долго не касалась рука человека.
– Может, люди снова вернулись в пещеры? – предположил Белготай. – Хотя вряд ли. Цивилизация так широко распространилась, что в полной дикости не погибнет. Но до ближайшего поселения может оказаться очень далеко.
– Тогда поехали дальше!
Глаза Белготая заблестели – ему стало интересно.
Несколько столетий спустя на этом месте все еще рос лес. Саундерс тревожно нахмурился. Ему очень не нравилось, что приходится все дальше и дальше отдаляться от своего времени. Он и так забрался настолько далеко, что уже не сможет вернуться без чьей-либо помощи. Но, разумеется, когда-нибудь ему повезет…
4100 год. Они материализовались на просторном лугу, где среди фонтанов, статуй и беседок стояли низкие округлые здания из какого-то цветного пластика. Впереди бесшумно пролетел маленький аппарат. Саундерс не мог понять, какой у него двигатель.
Путешественники увидели на лугу молодых мужчин и женщин, одетых в длинные разноцветные накидки поверх легких туник. Заметив машину, они собрались вокруг, удивленно переговариваясь. Саундерс и Белготай вышли, приветственно подняв руки, но другую руку воин на всякий случай держал поближе к оружию.
С пришельцами заговорили на каком-то певучем, мелодичном языке, в котором с большим трудом угадывалось нечто знакомое. Неужели время настолько все изменило?
Их привели в одно из зданий. В просторном прохладном помещении им навстречу приветливо поднялся седой бородатый мужчина в украшенной орнаментом красной одежде. Кто-то принес небольшой аппарат, напоминающий осциллограф с микрофонной приставкой. Мужчина поставил его на стол и что-то настроил.
Бородач заговорил на том же незнакомом языке – но из машины послышалась английская речь!
– Приветствую вас, путешественники, в нашем отделении Американского колледжа. Садитесь, прошу вас.
Саундерс и Белготай ахнули. Старик улыбнулся.