Зверь (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Эрнест Сетон-Томпсон cтр.№ 31

Джинни отползла в дальний угол вольера и скорчилась там, с громкими стонами прижимая лапу к ране. Толпа на мгновение отшатнулась, а потом сгрудилась снова. Со всех сторон доносились крики: «А где же смотритель?», «Вызовите полицию!», «Нужно арестовать этого негодяя!».

Услышав шум, старший смотритель вздрогнул и побежал к вольеру, уже предчувствуя беду.

«Что случилось?» — спросил он, и со всех сторон посыпались торопливые ответы.

«Джинни ранена», — только и сумел понять из них Бонэми. А какой-то маленький мальчик взволнованно рассказывал: «Я видел, как он это сделал. Вон тот большой дяденька. Он уколол ее своей тростью».

Но «большой дяденька» уже растворился в толпе. И это, наверное, к лучшему, ведь если бы старший смотритель, пришедший в ярость от известия, что пострадала его любимица, поймал это чудовище в образе человека, то могла произойти еще одна неприглядная сцена, которая принесла бы зверинцу немалые убытки.

Джинни стонала в углу вольера. Один из служителей хотел помочь ей, но к обезьяне, казалось, вернулась вся ее прежняя дикость, и он так и не осмелился подойти. Бонэми поспешил к двери вольера, но тут появился хозяин и остановил его: «Не советую подходить к ней сейчас. Ты же знаешь ее нрав».

Да, Бонэми знал это лучше, чем кто-либо другой, но все-таки прошел за решетку.

Джинни сидела в углу, прижав лапу к ране в паху. Она негромко постанывала и свирепо смотрела на собравшихся вокруг, словно вспомнив былые времена. При его приближении она угрожающе фыркнула, но Бонэми наклонился к ней и заговорил: «Ну же, Джинни, не упрямься! Я хочу помочь тебе. Разве ты не узнаешь меня, Джинни?»

Наконец Бонэми добился своего, и она не стала сопротивляться, когда он взял ее на руки и осмотрел рану — небольшую, но глубокую и очень болезненную. Старший смотритель промыл рану антисептиком и заклеил пластырем. Джинни еще немного постонала, а затем притихла. Когда Бонэми вышел, она на свой обезьяний манер попросила его остаться, жалобно подвывая: «Эр-р, э-рр». Но он должен был вернуться в контору.

Наутро ей не стало лучше, к тому же она содрала пластырь. «Плохая Джинни, плохая», — отругал ее Бонэми. Она прикрыла глаза лапой и позволила наложить новый пластырь, но тут же принялась сдирать его, как только смотритель повернулся спиной. Он снова бранил ее до тех пор, пока вид у Джинни не стал виноватым или же испуганным. Однако, когда он в следующий раз зашел в вольер, пластыря на месте опять не было.

Теперь Бонэми приходил проведать ее по два раза в день, но она все так же стонала в своем углу, прижав лапу к животу. Когда он гладил ее, Джинни радовалась и тихонько подвывала «Эр-р, эр-р». Однако рана ее никак не заживала, а наоборот, опухла, воспалилась и временами кровоточила, и с каждым днем обезьяне становилось все хуже. Это была невыносимая сцена, когда Джинни, не прекращая стонать, прижималась к Бонэми всем телом и на свой обезьяний манер просила его остаться. Но она не подпускала к себе никого другого, и смотритель ломал голову над тем, как совместить заботу о ней с другими своими обязанностями. Наконец он нашел выход. Хозяин заявил, что Бонэми «сам обезумел», однако тот не отказался от своей идеи. Он взял Джинни на руки и отнес к себе в контору, а она, как ребенок, обхватила лапами его шею. Бонэми усадил обезьяну в кресло и укутал в шаль, и она, не отрывая глаз, смотрела, как он работает за столом. Она казалась почти довольной, но время от времени снова принималась со стонами подвывать: «Эр-р, эр-р». Тогда он протягивал руку и гладил ее по голове. Поворчав немного, она успокаивалась.

Но каждый раз, когда ему приходилось выйти куда-то по делам, душераздирающая сцена повторялась. Бонэми чувствовал себя виноватым и постарался переложить на других всю работу за пределами кабинета. Это было крайне неудобно, но он уже понимал, что Джинни долго не протянет, и не хотел лишний раз огорчать свою любимицу. Обычно он делал три перерыва в работе, чтобы немного перекусить, но это означало бы еще три невыносимых сцены в день, и в конце концов еду ему начали приносить прямо в кабинет.

Через несколько дней стало окончательно ясно, что Джинни умирает. Она не могла больше сидеть, ее карие глаза уже не следили за стрелкой часов, которая казалась ей живой, и уже не радовалась, как прежде, когда Бонэми заговаривал с ней. Тогда он повесил для нее маленький гамак рядом со столом. Там Джинни могла лежать, смотреть на него и окликать, когда он забывал про нее. Иногда Бонэми слегка раскачивал гамак, чтобы доставить ей удовольствие. Он должен был вести бухгалтерию зверинца, но ей не нравилось, когда он занимался подсчетами и не смотрел на нее. В конце концов он привык работать, положив левую руку ей на голову. Одну лапу Джинни по-прежнему прижимала к ране, а другой цеплялась за его пальцы.

Однажды вечером он покормил Джинни жидким супом, который она еще могла есть, накрыл одеялом и уже собрался уходить, но она застонала так жалобно, словно ужасно боялась остаться одна. Она бесконечно повторяла свое «Эр-р, эр-р», так что Бонэми решил переночевать в кабинете и послал служителя за другим одеялом. Однако ему так и не удалось уснуть. Около девяти вечера, когда Джинни лежала в гамаке, цепляясь лапой за его руку, а сам Бонэми тем временем пытался свести счета, она вдруг снова начала подвывать, но низким и слабым, совершенно больным голосом.

Он говорил с ней, и она держала его за руку, но теперь этого было недостаточно. Ей требовалось что-то еще. Бонэми наклонился к ней, ласково погладил и спросил: «Что с тобой, Джинни?»

Она с неожиданной силой ухватилась за его руки и прижала к своей груди, а потом вздрогнула всем телом, затихла — и Бонэми понял, что Джинни умерла.

* * *

Он был сильным человеком. Многие считали его грубияном, но когда он рассказывал мне эту историю, слезы текли по его щекам.

«Я похоронил ее в укромном уголке, где лежали другие наши любимцы, — добавил он. — Вкопал в головах столбик, приколотил к нему ровную тиковую дощечку и написал на ней: „Джинни — лучшая из всех обезьян, которые у меня были“. Только закончив работу, я понял, что это была доска от дорожной клетки, в которой к нам привезли малютку Джинни, и на обратной стороне до сих пор сохранились крупные буквы: „ОПАСНО“».

Это короткое, очень поэтическое повествование — один из поздних рассказов Сетона-Томпсона. Он, на тот момент давно признанный патриарх литературы, анималистической живописи, природоохранной деятельности и, как бы теперь сказали, экологической педагогики, уже переселился из Канады в США и основал знаменитый «Сетоновский поселок», существующий по сей день. В этом крайне необычном центре одновременно располагались, не мешая друг другу, лагерь подготовки бойскаутов, научно-исследовательский институт и так называемый «Колледж индейской мудрости», куда принимали не только индейцев.

И в тренировочном лагере, и в колледже после занятий часто зачитывались вслух новые, еще не опубликованные литературные произведения основателя «Сетоновского поселка». В 1935 г. там впервые прозвучал рассказ «Женщина-медведь».