Барков - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Михайлова cтр.№ 48

Далее — и это для Баркова было принципиально важно — творчество Кантемира должно было быть включено в общее движение русской литературы конца XVII — первых десятилетий XVIII века. Что сказал об этом Гуаско? Он утверждал (и утверждал ошибочно), что до Кантемира в России один только Тредиаковский отважился сочинять стихи, да и то неудачно. Барков кардинально изменил текст Гуаско:

«Что касается до сложения его стихов, то он последовал в том древнему в России употреблению. Бывшие прежде его стихотворцы, как Симеон Полоцкий, который в 1680 году Псалтырь переложил стихами, и Максимович, издавший по алфавиту Жития святых, о котором сатирик в сатире четвертой под стихом 143-м упоминает, и другие наблюдали токмо известное число слогов с некоторым сечением, разделяющим каждый стих на два полустишья, оканчивая согласным падением слогов или рифмою; по чему оные их стихи были бесстопные, какими и сатиры князя Кантемира писаны» ^[248].

Г. Н. Моисеева высказала предположение, что мысль переделать этот отрывок мог подсказать Баркову Ломоносов.

Значительная правка (именно смысловая правка, а не искажения) была внесена Барковым в примечания, составленные самим Кантемиром. Здесь Барков учел и изменившиеся со времени подготовки сатир к печати их автором исторические обстоятельства (как-никак прошло почти два десятилетия!), и изменения развивающегося русского литературного языка, и достижения литературы и науки. Можно привести много примеров (и Г. Н. Моисеева их приводит), свидетельствующих о эрудиции Баркова и его высокой филологической культуре. Так, например, Барков устранил иностранные термины в тех случаях, когда их можно было заменить русскими эквивалентами. Если в академическом списке в первой сатире речь идет о «сателессе» (то есть саттелите: satellit), то в редакции Баркова это «спутник», так как в русской астрономической науке к началу XVIII века этот термин уже использовался. Бережная стилистическая правка, внесенная Барковым в редактируемый им текст, позволила просторечные формы заменить литературными, устранить тяжеловесные церковнославянизмы, не изменяя смысла текста. Основываясь на «Российской граматике» Ломоносова, которую Барков дважды переписал, он форму устаревшего звательного падежа везде заменил на форму именительного падежа: вместо «Видишь, Никито, как крылато племя» — «Видишь, Никита, как крылато племя»; вместо «Музо, не пора ли слог отменить твой грубый» — «Муза! Не пора ли слог отменить твой грубый». Барков учел и исторические труды Ломоносова, его «Древнюю Российскую историю» и «Краткий российский летописец», и труды его учителя в области естественных наук.

Вывод, к которому приходит Г. Н. Моисеева на основании предпринятого ею исследования, следующий:

«Подготовляя к печати собрание оригинальных сочинений А. Кантемира, написанных автором в 20–30-е годы XVIII века, И. Барков соотнес их с уровнем научно-эстетической мысли последующего исторического периода — 40–60-х годов XVIII века. <…> Конкретное сопоставление рукописной копии 1755 года с изданием сочинений А. Кантемира 1762 года исключает вывод о произвольной переделке и грубых искажениях текста и примечаний к ним, допущенных И. Барковым. Речь может идти только о „доведении“ сочинений А. Кантемира до уровня эстетических и научных требований последующей эпохи» ^[249].

С этим заключением, на наш взгляд, нельзя не согласиться. Мы можем только поблагодарить Г. Н. Моисееву за прекрасную работу о Баркове-издателе и редакторе. И еще, как нам представляется, мы должны поблагодарить Баркова за его труд, давший возможность не одному поколению русских читателей и писателей познакомиться с сатирами Антиоха Кантемира, впервые напечатанными на языке оригинала, то есть на русском языке, вполне оценить заключенные в них мысли и чувства, мастерство поэта XVIII века. Среди тех, кто читал Кантемира по изданию Баркова, были Ломоносов, Сумароков, Державин, Пушкин.

Белинский так отозвался о сатирах Кантемира:

«…В них столько оригинальности, столько ума и остроумия, также яркие и верные картинки тогдашнего общества, личность автора отражается в них так прекрасно, так человечно, что развернуть изредка Кантемира и прочесть какую-нибудь из его сатир есть истинное наслаждение» ^[250].

Слова Белинского «развернуть старика» стали названием книги О. Л. Довгий, вышедшей в свет в 2012 году. Подзаголовки книги — «Сатира Кантемира как код русской поэзии», «Опыт микрофилологического анализа». О. Л. Довгий предприняла попытку прочесть сатиры Кантемира сквозь призму более поздней русской поэзии, сквозь магический кристалл поэзии пушкинской. Это увлекательное чтение: увидеть в темах, мотивах, образах, словесных формулах и риторических приемах Пушкина их первоисточник — сатиры Кантемира. Исследователь задает вопрос «о степени знакомства Пушкина с творчеством Кантемира; чтобы иметь право хоть в какой-то степени предполагать диалог прямой, а не опосредованный, включающий различные промежуточные звенья (Ломоносов — Державин — Батюшков, etc)» ^[251].

Нам представляется возможным однозначный ответ на этот вопрос. Впрочем, О. Л. Довгий сама ответила на него в подготовленной к печати статье «К теме „А. С. Пушкин — читатель А. Д. Кантемира“» для сборника «А. С. Пушкин и книга» (выпуск 2-й). Да, Пушкин читал Кантемира; да, это мог быть прямой его диалог с поэтом-предшественником. В библиотеке Пушкина помимо книги «Сочинения князя Антиоха Дмитриевича Кантемира» (СПб., 1836) было то самое первое издание сатир Кантемира, подготовленное к печати Барковым и вышедшее в свет в 1762 году. Более того, Пушкин был внимательным читателем этой книги. Свидетельство тому — закладка (клочок бумаги), обнаруженная Б. Л. Модзалевским при описании пушкинской библиотеки между 22 и 23 страницами. На ней рукою Пушкина сделана запись: «Блудить т. е. блядить — вместо заблуждает или заблуждается…» (далее, как отметил Б. Л. Модзалевский, следует одно неразобранное слово) ^[252]. Запись Пушкина — не что иное, как пояснение к стиху второй сатиры:

То есть — но заблуждается наш ум, если мы станем опираться на одни только заслуги своих предков (о чем шла речь в предыдущих стихах второй сатиры). А вот знал ли Пушкин, что издание сатир Кантемира, которое было в его библиотеке, готовил Барков? Мог знать, если читал «Опыт Исторического Словаря о российских писателях» Н. И. Новикова, где впервые сообщалось об этой издательской и редакторской работе Баркова.