Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Трофименков cтр.№ 45

Но нацистскую тему Дайс закрыл уже 20 июля, заявив, что напуганные его натиском нацистские агенты бегут из Штатов: очевидно, он имел в виду побег четырнадцати из восемнадцати разоблаченных ФБР шпионов. Ни заслуги, ни вины КРАД в этом не было: шпионы ускользнули от правосудия потому, что тщеславному Гуверу не терпелось похвастать своими успехами.

Главной мишенью КРАД стали красные: благодарность «групп ненависти» не заставила себя ждать.

Ку-клукс-клан (ККК) прислал телеграмму:

Имперский маг ККК Джеймс Коулскотт констатировал: между программами КРАД и ККК «нет заметных отличий».

Многие члены КРАД испытывали слабость к Клану.

Фриц Кун 8 декабря 1939-го высказался — а бывший «серебрянорубашечник» Джеральд Смит собрал свыше четырехсот тысяч подписей — за продление полномочий и дополнительные ассигнования КРАД. Чарльз Кофлин, лидер многотысячного военизированного «Христианского фронта», призвал паству:

Уильям Пелли, разочаровавшийся в Голливуде сценарист и мистик-фашист, фюрер «Серебряного легиона Америки» («Серебряных рубашек»), в 1940-м давал показания в КРАД и даже был в августе 1942-го приговорен к пятнадцати годам тюрьмы за «преступную антиправительственную деятельность». Но и он не преминул заявить:

Я создал «Серебряный легион» в 1933 году для пропаганды тех же самых принципов [которых придерживается КРАД].

Федеральная комиссия по делам массовых коммуникаций отметила:

Дифирамбы, которые ультраправые пели КРАД, очерчивают ее политический профиль, но в них нет «состава преступления». КРАД утратила легитимность, едва родившись, не потому, что нравилась Куну и Геббельсу, а потому, что эмансипировалась от Конгресса, вышла за пределы юридического поля в принципе.

С юридической точки зрения, Томас бредил.

По конституции функция КРАД заключалась во внесении по итогам расследований законодательных инициатив. Но ни с одной инициативой она не выступила почти за сорок лет своей работы. Зато другие показатели ее работы за 23 года превышали показатели всех комиссий Конгресса вместе взятых. Выездные заседания КРАД пройдут в 25 городах: иногда они шли в нескольких городах одновременно, что навевает ассоциации с выездными сессиями Военной коллегии Верховного суда СССР в 1937–1938 годах. КРАД разошлет свыше пяти тысяч повесток, опубликует пятьдесят тысяч страниц отчетов. За неуважение к Конгрессу она отдаст под суд в пять раз больше свидетелей, чем все прочие комиссии.

КРАД не удостаивала Конгресс отчетами, обращаясь напрямую к «публике», к «зрителям». Определение ее адресата как «зрителей» перестало быть метафорой с развитием телевидения, транслировавшего допросы свидетелей.

Но уже в 1940-м КРАД очертила свою цель: «Информировать американский народ о деятельности подрывных организаций, предавать ее беспощадной огласке».

КРАД выдала себе карт-бланш: чью деятельность расследовать, решала она сама. Расплывчатое понятие антиамериканской деятельности не имело юридической силы, не заключало в себе состава преступления. Зато позволяло безнаказанно преследовать людей за мысли и слова без каких-либо конституционных «заморочек».

Размыв собственную юрисдикцию, улизнув от законодательной ответственности, освободив себя от тоскливого законотворчества и составления скучных технических отчетов, КРАД нарушила разделение властей, присвоив функции всех ветвей власти сразу.

«Огласка» подразумевала публичное обвинение кого-либо в невнятном, но устрашающем преступлении. Но хотя КРАД узурпировала прокурорские, следственные и судейские функции, ее слушания нельзя назвать даже пародией на судебный процесс. Хотя бы потому, что ни обвиняемые, ни адвокаты не имели права на перекрестные допросы и вызов свидетелей. Сами обвиняемые официально считались свидетелями, но делились на «дружественных» (свидетелей обвинения) и «недружественных» (обвиняемых).

К КРАД неприменимо ленинское определение: «формально правильно, а по существу — издевательство». Вся ее деятельность была издевательством над законами и людьми и де-юре, и де-факто. КРАД загодя передавала прессе списки тех, кого намеревалась допросить: к началу слушаний прикормленные журналисты гарантировали будущим «свидетелям» дурную славу. По мере развития «красной паники» эта слава становилась материальной силой. Если в конце 1940-х годов «свидетелей» увольняли, если они отказывались давать показания юридически ничтожному органу, то вскоре стали увольнять превентивно.

Апеллируя к публике, члены КРАД, единственные выгодополучатели расследований, были обречены непрестанно разжигать ее интерес. Каждый новый обвиняемый должен был — по логике эскалации «паники» — быть еще более известен, чем предшествующий. Идеальный полигон для охотников не столько за «антиамериканскими элементами», сколько за собственным пиаром — шоу-бизнес.

Голливуд был обречен, едва только прозвучали слова «огласка» и «разоблачения».

* * *

С первым же главным следователем КРАД не повезло. Пресса раскопала, что на Эдварда Салливана в 1920–1939 годах семь раз надевали наручники — по обвинениям в кражах и педерастии. Ораторствуя на нацистских митингах, он заслужил пугливый «комплимент»: «Так говорил бы Гитлер, если бы выступал в Америке».

От греха подальше КРАД уволила Салливана, после чего он в восьмой раз угодил за решетку — за то, что выдавал себя за агента ФБР.

Лучше бы КРАД не дала Салливана в обиду. Его преемником стал гораздо более опасный человек: 45-летний Джозеф Мэтьюс, разработавший modus operandi ^[21] Комиссии.