Взаперти - читать онлайн книгу. Автор: Николай Свечин cтр.№ 27

– Думаю, что в карман. Если положит туда узник подходящую сумму, то любые запоры открываются.

– Возмутительно… – пробурчал Хрулев. У Лыкова возникло подозрение, что начальник ГТУ сам впервые узнал о подобных проделках арестантов.

– А что за Восьмой коридор? – вспомнил завтрашний сиделец.

– Так называется этаж с одиночными камерами. Их всего двадцать, мы помещаем туда мужеложцев, чтобы не разводить в отделениях извращенного разврата. А еще тех, кому в общих камерах трудно.

– Там всем трудно, – возразил Лыков.

– Да, но некоторым особенно. Они проявляют суицидные наклонности, будучи бок о бок с другими. Их-то и сажают в Восьмой коридор.

Опять заговорил Хрулев:

– Будьте уверены, начальник замка указание от меня получит. Если, даст Бог, суд приговорит отделения, а не каторгу…

На этих словах сыщики молча перекрестились.

– Так вот, если, говорю, замок, то еще куда ни шло. По прежнему своему состоянию вы начнете отбывать срок в благородном отделении. Читать книги вместо того, чтобы тачать сапоги… Это мы вам обеспечим. Что же касается не режима, а условий существования, то… Условия эти от нас, надзирающего органа, скрыты. Мы видим лишь отчеты, где все гладко. А как там люди сидят на самом деле… – Действительный статский советник развел руками: – И я не осведомлен, и даже начальник тюрьмы до конца не в курсе. Чтобы узнать это, нужно испытать на собственной шкуре.

Хрулев запнулся, явно сомневаясь, говорить дальше или нет? Лыков с Азвестопуло напряглись.

– Чего врать? Скажу прямо. Когда ночью запрут за вами дверь в камеру, никто уже не придет на помощь до утра. Вроде бы в таком отделении, среди лиц прежде привилегированных, бояться вам нечего. Но чего не случается в жизни? Надзирателя можно купить. Да и средь бела дня бывает опасно.

– И что может угрожать Лыкову средь бела дня? – хмуро поинтересовался Сергей.

– Да все что угодно. Например, новенького нарочно спровоцируют на драку, за это его посадят в карцер, а там окажутся его старые «приятели» – убийцы. Или он пойдет в баню, а в раздевальне поджидают все те же «приятели».

Трифонов подхватил:

– В мастерских могут быть непредвиденные встречи с фартовыми. Или парашечник заходит в камеру, и вместо чем вынести вазу, бросится с ножом. Или возвращается Алексей Николаевич из комнаты свиданий, а его атакует встречный бандит…

– Что же они у вас без надзора слоняются по всему замку? – воскликнул Азвестопуло.

– Между коридорами переходы арестантов формально запрещены, но на практике такой запрет сделал бы внутреннюю жизнь тюрьмы невозможной. Изоляция отделений парализует их уборку и хозяйственную жизнь. В реальности двери запирают только на ночь. А днем беспрестанно люди ходят: в больницу, аптеку, читальню, столярную мастерскую за уроком ^[57] или к каптенармусу за новыми чувяками. Как заставить их сидеть по камерам? Это невозможно.

И старший делопроизводитель развел руками так же выразительно, как только что его начальник.

– Короче говоря, Алексей Николаевич, гарантировать вашу безопасность в тюрьме мы не сможем, – педалировал Хрулев. – И никто не сможет. Как говорится, смотри в оба, а зри в три. Кочетков, конечно, надзор за вами усилит, не как за обычным арестантом, но…

Сыщики наконец осознали, в какую опасную командировку вот-вот уедет статский советник Лыков.

– Камера хоть будет одиночная? – нервно поинтересовался грек.

Шеф тут же поправил его:

– В одиночной быстрее зарежут, чем на людях. Потом, мне полагается «легавая». Есть такая в Литовском замке?

– Имеется одна, – со знанием дела ответил Трифонов. – Раньше держали больше, теперь бывших полицейских сидит всего трое. Станете четвертым.

– Бывают ли в замке э-э…

– Случаи?

– Да. Нехорошие случаи.

Трифонов вздохнул и покосился на начальника. Хрулев уткнулся в рюмку абрикотина ^[58].

– Ну? – чуть не выкрикнул Алексей Николаевич.

– Редко, но бывают, – тоже отвел глаза старший делопроизводитель. – Конечно, всякий раз мы проводим расследование и наказываем виновных. Трясем тюремный персонал. А…

– Михаил Михайлович, – перебил его сыщик, – давайте уже конкретику. Что и когда случилось, к примеру, в тысяча девятьсот одиннадцатом году. Он, считай, почти закончился, можно подводить итоги.

– Восемь ножевых ранений, – без предисловий стал загибать пальцы Трифонов. – Два убийства. Три покушения на убийство. Самоубийств, дай бог памяти, то ли пять, то ли шесть; одно из них весьма подозрительное.

– Так что убийств, возможно, три, – уточнил Алексей Николаевич.

– Очень даже вероятно.

– А драки между арестантами?

– Этих не счесть, каждую неделю кто-то с кем-то…

– Выходит, хваленый образцовый режим в столичных тюрьмах – это фикция, – констатировал сыщик.

– Увы…

– А были ли случаи побегов и нападения на тюремный персонал? – задал вопрос Азвестопуло.

– Давно не было. Лихолетье многому нас научило, теперь просто так к надзирателю не подберешься.

Трифонов имел в виду время с 1905 по 1910 год. Тогда и в стране, и в тюремной системе творилось черт знает что. Пик пришелся на 1907 год, когда от рук заключенных погибли 33 тюремных служителя и 169 были ранены. В числе убитых оказался и начальник ГТУ Максимовский, которого Лыков знал и весьма уважал.

Доходило даже до вооруженных нападений на тюрьмы. За годы лихолетья их произошло 15, из-под стражи вырвалось 133 арестанта.

Жизнь администраторов подвергалась опасности не только в стенах тюрьмы. Начальник Тобольской каторги Богоявленский открыл подкоп и тем предупредил побег. Ему отомстили. Чиновник ехал в пролетке с маленькой дочкой. Террорист на ходу вскочил на подножку, приставил к боку жертвы револьвер и выстрелил в упор. Богоявленский умер на глазах у ребенка. Более того, пуля застряла в почечном камне и лишь поэтому не убила еще и дочь…

– В последние два года случаи насилия по отношению к тюремщикам почти прекратились и носят теперь единичный характер, – счел нужным добавить Трифонов. – А в петербургских местах заключения их давно уже нет.

Четверо чиновников поужинали, выпили много коньяку с ликерами и разошлись. Сергей довел шефа до дома. Говорить не хотелось. У подъезда им вдруг встретился отставной подполковник Анисимов.

– Иван Федорович, вы что тут делаете? – удивился Лыков.

– К вам пришел, а вы… Вином от вас пахнет.

– Ужинал с Хрулевым, – признался сыщик. – Сами понимаете…