Нельзя, но можно - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Татулова, Дмитрий Соколов-Митрич, Евгения Пищикова cтр.№ 45

Вот еще один важный сигнал. Газета Washington Post посвятила в этом месяце свой воскресный выпуск обсуждению феномена сериалов. Отчего они стали зрелищем, наиболее намагниченным зрительским интересом в последние годы? Ответы получились такими: оттого, что сериал в определенном смысле — уверение в незыблемости мира. Сериалы структурируют время — они заговаривают будущее. Завтра будет то же, что и сегодня, — новая серия. Единичный фильм, фильм-роман волнует, беспокоит, и он конечен. В его конечности смерть. Сериал почти бесконечен, он весь продолжение. Мучительное желание видеть будущее понятным и предсказуемым пронизывает все общество. Журналисты Washington Post пришли к выводу, что популярность сетевых брендов, завоевывающих мир и аккумулирующих потребительские симпатии, имеет аналогичную природу.

Сеть гостиниц или кофеен — тот же сериал. Возможность получить новые впечатления в рамках заведомой предсказуемости. Но сериал должен иметь идею и понятную миссию. Свой сюжет. Скажем, Starbucks продает ритуал. Во многом его усилиями кофепитие стало модным делом — каждый посетитель Starbucks, выходя из кафе со стаканом кофе в руках, чувствует себя частью делового современного мира. Идти по улице со стаканом кофе модно. Со стаканом чая — странно.

Кофе стоит на втором месте среди самых продаваемых товаров в мире. Но на седьмом и восьмом располагаются сахар и игрушки — так что у семейного кафе тоже есть свой сюжет и свои перспективы. И аудитория этого сюжета заждалась.

В прошлом году социологи Высшей школы экономики совместно с петербургской группой исследователей провели масштабную работу, цель которой — выяснить, есть ли возможность осознанно понять, почему одни дети учатся хорошо, а другие — плохо, есть ли что-то общее в жизни семей и их внутреннем устройстве, что делает детей способными учениками. Результаты были получены парадоксальные. С самого начала исследования стало ясно, что финансовое благополучие семьи не играет определяющей роли.

Выводы социологов показали, что шестьдесят семь процентов хорошистов и отличников начальной школы и семьдесят три процента хорошистов и отличников средней школы живут в семьях, где всегда отмечаются семейные праздники. А в семьях большинства троечников такие праздники отмечаются эпизодически. Или не отмечаются вообще. «Мы обнаружили одну интересную закономерность, — говорили исследователи, — чем выше доход семьи и чем ниже культура семейных праздников, тем ниже оценки ребенка. И наоборот: чем выше культура семейных праздников по отношению к доходам семьи (средним или даже низким), тем успеваемость выше».

Исследователи пришли к выводу, что культура семейных праздников говорит о высокой психологической компетенции родителей, а еще о необходимости структурировать жизнь ребенка и сообщать ему веру в незыблемость и естественность семейного устройства. Семья без семейных ритуалов не имеет возможности дать ребенку ту уверенность в правильном устройстве мира, которая строит всю детскую жизнь и помогает ребенку развиваться. Точно так же невозможно представить себе без праздников государство (метасемью). Они помогают сформулировать смысл всего государственного устройства.

Мы видели, как через трудности, ошибки, проблемы, расширения и укрупнения «АндерСон» идет к своей цели — завоеванию мира. Но мир невозможно завоевать, его можно лишь купить, предложив привлекательную, востребованную идею и развернув ее в собственный сериал. Диагностировать проблему и продать ее решение. Какую же идею предлагает «АндерСон» и какую боль человечества он лечит?

Рецепт моральной неги по-андерсоновски — это «не напрягать». Кафе как бы соединяет семьи, разъединяя их, — утверждая право детей на свою светскую жизнь. Родители, предоставляя ребенку это право реализовать, лишаются чувства вины, что кто-то другой сейчас занят их детьми. Напротив, кафе в некотором роде повышает родительскую самооценку, потому что рождает ощущение правильного места.

Ирония и самоирония, которые пронизывают убранство любого «АндерСона», создают ощущение территории, где тебя всегда ждут и все понимают. Под этим брендом царит дружественное пространство, куда всегда можно вернуться. Что-то вроде комфортной, гостеприимной дружеской семьи, в которой понимают нужды родительства.

Возможно, главные слова «АндерСона» звучат так: «Дружеский дом напрокат». Но они слишком точны, чтобы быть правдой.

Большая правда всегда требует гомеопатической доли неопределенности.

Обычная москвичка Марина Вербенина в своей «додетной» жизни много путешествовала и особенно любила ту паузу, то чувство «выхода из игры» и умиротворения, которое можно испытать, сидя, скажем, в удачно расположенном заведении. Она называет себя «охотницей за идеальным кафе». Сейчас у нее двое детей — полутора и трех с половиной лет, и она ходит в «АндерСон».

— Я помню свою первую зиму, когда я ходила с коляской по темным улицам и дворам и испытывала чувство жгучего одиночества, — говорит Марина. — Потом возле детской площадки сложилось что-то вроде материнского сообщества, но это опять же работало только летом. И тут у нас открыли «АндерСон». Нельзя сказать, что у меня случилась любовь с первого взгляда. Мне не хватало в нем возможности сесть у окна или на веранде и смотреть на проходящих мимо людей. Но потом я поняла, что хочу невозможного. Южное кафе продает солнце, вид, свет. А северное кафе продает тепло. «АндерСон» по своей природе — северное, городское кафе. Это убежище, оно обращено внутрь себя, вся жизнь и весь свет — внутри. Прошло некоторое время, и меня начали в кафе узнавать. Потом и там сложился круг знакомых, с детьми которых подружились мои дети. Оно стало для меня важным местом.

Одно из самых лучших кафе, какие случались в моей жизни, было в Нью-Йорке, на границе с довольно сомнительным районом, и его держал старый бармен, который называл меня «детка» и говорил, что просто видит, что все в моей жизни будет хорошо. Мне достаточно было проехать мимо и увидеть, как горит свет в окнах этого кафе, чтобы почувствовать покой. Теперь, даже когда я просто отправляюсь наматывать с коляской круги по своему району, мне важно знать, что есть «АндерСон», куда я могу зайти. Я все жду, когда меня там назовут «деткой» и пазл окончательно сложится. Но в московских кафе редко работают пожилые люди. Конечно, приятно, что заведение держат молодые энергичные девушки, твои ровесницы. Но я думаю о том, что, если все будет хорошо и Москва проживет в относительном покое еще много лет, когда-нибудь и в «АндерСоне» — именно там — появится старый бариста, который сможет кому-то сказать: «Детка, я просто вижу, что у тебя все будет хорошо».

Все будет хорошо.

Абсолютная правда, полная неопределенность и ровно три слова, которые всегда востребованы человечеством.

Эта книга была написана замечательным автором, которая провела рядом с нашей командой полтора года, пока писала про «АндерСон». Когда книга была готова, я прочитала ее взахлеб, за один вечер и… отказалась ее выпускать. Хотя лично мне было очень интересно. Надеюсь, как и вам.