Вожди СССР - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 115

Но речи звучали все свободнее и откровеннее. Осмелев, люди говорили, что думали, высказывали наболевшее. Публиковались прежде запрещенные литературные произведения. Появилась искренняя и острая публицистика, и очень быстро началась эрозия единого идеологического пространства. Догмы рушились очень быстро. Только одни в стране жаждали перемен, другие держались за старое, считая гласность и свободные дискуссии перегибами.

Но тогда еще даже лучшие умы не осознавали масштабов постигшей наш народ катастрофы, глубину ямы, из которой стране предстоит выкарабкиваться.

Горбачев видел, в каком бедственном положении страна. Люди повсюду восторженно встречали его призывы к переменам. Он злился, видя, что номенклатура, чья жизнь была устроена вполне комфортно, ничего не желает менять.

Михаил Сергеевич пытался действовать, взявшись за привычные аппаратные рычаги. Да только ничего не происходило! В аппаратной толще его инициативы гасли, как в болотной жиже.

«В Москве выдвигают новые идеи, а здесь — тихо и глухо, — записал в дневнике работавший в Костроме литературный критик Игорь Дедков. — Верит ли сам Горбачев, что руководители, занимающие свои высокие посты не одно десятилетие и воспитанные на послушании и повторении всего сказанного высшим начальством и повторяющие это сейчас, могут вдруг перестроиться, переродиться, начать другую жизнь и мыслить по-новому, пореволюционному?»

Областные и районные секретари вслед за Горбачевым послушно повторяли слова о перестройке, но все ограничивалось речами, лозунгами и призывами. Они и не собирались переустраивать жизнь страны. Во-первых, им это не было нужно. Во-вторых, система не была рассчитана на кардинальное обновление. Потому генеральный секретарь не выдержал и обратился напрямую к народу, чего в России не делали со времен революции.

Михаил Сергеевич и сам плохо разбирался в реальной экономике, и его помощники были столь же мало осведомлены. Впрочем, как им это поставить в вину, если в высших учебных заведениях преподавали и изучали политэкономию социализма. А такой науки просто не существует! Иностранных языков в партийном аппарате, как правило, не знали, и читать современные исследования по экономической тематике могли немногие.

Ученые предлагали дать предприятиям свободу, отменить монополию внешней торговли, позволить производителям самим выйти на внешний рынок, но всего этого было недостаточно. Перестройка, в частности, выявила слабость отечественной интеллектуальной мысли. Слишком поздно осознали, что политическая и экономическая система реального советского социализма вовсе не подлежала реформированию.

Первые шаги Горбачева — попытка наладить экономику в рамках существовавшей системы. Приняли 19 ноября 1986 года Закон «Об индивидуальной трудовой деятельности». Легализовали индивидуальную фермерскую деятельность — осенью 1990 года появился Закон «О крестьянском (фермерском) хозяйстве». Но это были лишь косметические перемены в экономике.

В Советском Союзе колхозно-совхозная жизнь напрочь отбила желание работать на земле. Советские сельскохозяйственные предприятия не были ориентированы на извлечение прибыли! Это были государственные структуры, нацеленные на исполнение плана — реальное или бумажное. И зарплату получали вне зависимости от результата. В горбачевские годы в каждом третьем хозяйстве на зарплату уходило больше, чем зарабатывали. Даже если работали из рук вон плохо, деньги платили из бюджета. То есть начисто отсутствовал интерес к тому, чтобы вырастить товар, продать его выгодно и заработать. Поэтому разрешение продавать часть урожая по «договорным» ценам не вызвало никакой реакции.

Россия — не Китай. Дэн Сяопин добился успеха в иных условиях. В наследство от почти построившего социализм Мао Цзэдуна он получил голодное государство с разваленной экономикой и запуганным народом. Дэн вернул гигантский Китай к нормальной жизни.

Со стороны кажется, что у китайцев все пошло как по маслу. На самом деле борьба за реформы была долгой. Закупки за границей, иностранные инвестиции — воспринимались в штыки. Всё должны делать сами! Стыдно покупать или занимать у буржуев!.. Возмущались: пригласить иностранцев строить заводы на нашей территории — потерять суверенитет, особые зоны превратятся в новые колонии!

Мао Цзэдун считал, что бедность не порок. Дэн решил, что бедность — тяжкое бремя, от которого нужно избавляться. Мао внушал китайцам, что они идут в авангарде человечества. Дэн заставил китайцев понять, что они живут в нищей стране. Не стесняясь, говорил о китайской отсталости:

— Если у тебя уродливое лицо, незачем выставлять себя красавцем.

Китайская бюрократия не мешает частной инициативе и предпринимательству, не угнетает бизнесменов и торговцев, не душит их и не унижает. Можно ли представить себе отечественную бюрократию, которая дала бы простор частной инициативе, широчайшему привлечению иностранного капитала, не смела бы вмешиваться в дела частного производителя и взимать с него дань? Советские чиновники до последнего противостояли любым радикальным переменам в экономике!

Призывы наших политиков идти китайским путем — развивать экономику без политических перемен — вызывают улыбку. В России, как минимум, слишком мало китайцев, чтобы следовать китайским путем. Обогащайтесь! — это главный лозунг в Китае. Добиваются этого самым естественным путем — зарабатывая деньги. Китайцы привыкли рассчитывать только на самих себя. Никакая работа не считается зазорной. И это объясняет, почему китайцы так преуспели.

Советская система просуществовала слишком долго, воспитав лицемерие и отучив от привычки к простому, но честному труду и начисто отбив предприимчивость. Вне рыночной экономики в Советском Союзе выросло три поколения, а в Китае — только одно. Китайцы не утратили навыки самостоятельного ведения хозяйства…

«Вспоминаю поездку в Японию, — писал председатель Госплана Байбаков. — На каждом заводе совет, в состав которого входят директора и рабочие, обсуждает любую новинку, способную принести прибыль. Они дерутся за каждую новинку. Не потому ли японцы ежегодно закупали иностранные лицензии на 300 миллионов долларов, а мы, великая держава, только на 30 миллионов?

Неужели только меня одного волнует, что старые способы хранения продукции уже не годятся? При уборке, заготовке, хранении и переработке потери картофеля и овощей составляли 25–30 процентов, принося убытки на сотни миллионов рублей. Потери сахарной свеклы достигли 8—10 процентов. Зерна мы теряли десятки миллионов тонн. То же самое с продукцией животноводства».

Советский Союз, как уже говорилось, в середине 1980-х по урожайности зерновых занимал 90-е место, по урожайности картофеля — 71-е, отставая даже от среднего уровня всех развивающихся стран. Так еще и выращенное погибало. Что же надо было такое сотворить с крестьянином, чтобы он равнодушно смотрел, как гниет и пропадает выращенный им урожай?

После смерти Ленина смело можно было идти китайским путем. В конце 1920-х, до коллективизации и раскулачивания — то есть уничтожения наиболее деятельной части крестьянства, Россия способна была с минимальными потерями вернуться на естественную колею развития. Даже после смерти Сталина еще можно было попробовать. А при Горбачеве уже было поздно. Семьдесят лет советской власти отучили людей от самостоятельности. Все хотели перемен, но надеялись, что они произойдут сами по себе.