Темная сторона Хюгге - читать онлайн книгу. Автор: Дорта Норс, Хелле Хелле, Йенс Блендструп, и др. cтр.№ 67

* * *

Кто-то выносит из квартиры мебель и вещи, и, когда в ней понемногу тает, исчезая, последний сумеречный свет, в ней не остается ничего, кроме тяжелого черного телефона. И в это мгновение он начинает звонить.

Мерете Прюдс Хелле родилась в 1965 году. Как автор дебютировала в 1990 году сборником рассказов «Все больше покоя», после чего написала множество произведений в разных жанрах, активно экспериментировала с литературной формой и горизонтом ожидания читателя. В частности, в 2008 году Прюдс Хелле издала первый в истории датской литературы роман-эсэмэс «Мне кажется, я тебя люблю». В 2011 году под псевдонимом Лив Мерк вышел айпэд-роман «Похороны». В 2017 году Прюдс Хелле получила премию «Золотой лавровый венок» за роман «Красота нации» (2016). Последний роман «Нора» (2019) написан по мотивам «Кукольного дома» Ибсена. В данной антологии читатель может ознакомиться с фрагментом романа «Для нас не было ничего невозможного» (2018) и рассказом «Галактика».

Они решили отмечать Рождество у бабушки и дедушки Мерле, после того как Герда съездила туда и убедилась, что инвалидная коляска проходит в двери Хусумвольдской церкви, а Эрлинг несколько раз настоятельно подчеркнул, что сложности, связанные с поездкой до Тингбьерга, – ничто в сравнении с необходимостью заниматься тут всеми приготовлениями. Ана сказала, что всем им было бы проще, если бы она умерла, и что она прекрасно понимает смысл его слов: его мама готовит лучше ее, Аны. Эрлинг ответил, что это, наверное, в порядке вещей, да, у его матери больше сноровки в том, что касается датского Рождества, и Ана разревелась и рыдала до тех пор, пока вдруг не вспомнила, что ее, Анины, рождественские пончики были куда вкуснее, чем у всех остальных, и Эрлинг вынужден был это безоговорочно признать. Тогда она тоже согласилась, что разумно отпраздновать Рождество в гостях, и они каждый вечер ели пончики в течение последних пяти дней вплоть до двадцать четвертого числа.

Двадцать третьего Мерле докатила маму в инвалидной коляске до центра, пока Эрлинг ездил к клиенту в пригород, в Харесковен. Ана нашла для него в магазине мужской одежды шарф в шотландскую клетку, а Мерле купила ему на карманные деньги жестяную коробку табака в «Скьольд Бурне». На уроке труда она вылепила на гончарном круге и покрыла глазурью три кружки, написав на них соответственно папа, мама и Клара, и еще до смерти Миндена успела смастерить три подставки под горячее, склеив несколько дощечек. Она выжгла на них буквы Г, Г и Л и цветочек рядом с каждой из них, так что теперь у нее для каждого было что-то милое.

Вечером в канун Рождества Мерле надела свои джинсы с бархатной окантовкой, коричневую «водолазку», поверх нее связанную крючком жилетку и почувствовала себя суперстильной. Клара сердито ворчала, потому что Ана заставила ее надеть что-то менее мешкообразное, чем обычно. Мерле вполне понимала Клару, поскольку в брюках и блузке с рюшками, какие носили в те годы, когда Ана была молода, Клара выглядела, как дети в Республике Биафра, одетые в европейский секонд-хенд. Ее груди выпирали из ребер, как тушки кур, которым свернули головы, но Ана заявила, что единственное, к чему будет приковано внимание людей, это чудные глаза Клары.

Шел снег, когда они после обеда выехали из дома. Сперва они ехали по Хойелофт Венге и Сковлиниен, потом пересекли Харесковен, и везде ощущалась торжественная атмосфера, с зажженными огнями в садах и людьми возле автомобилей и гаражей – они складывали подарки в багажники и на задние сиденья. Небо нависало над машиной тонким белым куполом и осыпало снежинками обнаженные деревья, а возле Кильдебаккена рыжая белка перебежала через дорогу прямо перед ними. Эрлинг сказал, что это был гном, и Мерле сделала вид, как будто поверила. Они доехали до церкви, где их ждали Гарри и Герда. Гарри подмигнул Мерле правым глазом. Он всегда подмигивал правым глазом, потому что через левый тянулся длинный белый шрам, полученный им в тот самый день, когда он запал на Герду; как он сам говорил, произошло недоразумение: он просто перепутал глаголы запасть и упасть и, впервые увидев Герду, упал с велосипеда и ударился о поребрик.

Было как-то странно входить в церковь, где ты совершенно ни с кем не знаком, но все стало проще, когда Герда села рядом с Мерле, притянула ее к себе и обняла своей длиннющей рукой, так что Мерле почувствовала себя защищенной, обдаваемая горьковатым дыханием бабушки. Все так красиво пели, и Эрлинг был доволен тем, что пастор был немногословен и им не пришлось выслушивать занудные наставления в такой светлый праздник. Причетник еще только приступил к чтению завершающей молитвы, а Герда уже подталкивала их к выходу, поскольку не могла положиться на то, что Лиз, оставшаяся дома присматривать за уткой, не занимается вместо утки своей персоной.

В Тингбьерге в окнах тоже горели свечи и огоньки, и были видны рождественские сердечки, а в таунхаусе, перед которым они припарковались, почти все окно занимало сплетенное Гердой сердце. Гарри подошел к входной двери и вставил ключ в замок, пока остальные выгружали из машины подарки и Ану, но, когда дверь открылась, оттуда повалил дым. Герда стремглав метнулась на кухню, а Гарри тем временем орал на Лиз, дрыхнувшую на диване, пока она не проснулась с очумевшим видом. К счастью, утка подгорела не вся, только крылышки, остальное, как выразилась Герда, приготовилось в самый раз, и Эрлинг принялся разрезать утку, пока Герда обжаривала картофель в сахарном сиропе и подогревала маринованную красную капусту. Гарри открыл дверь на выложенную плиткой террасу. Напротив росла яблоня, которую по распоряжению Герды он украсил рождественской гирляндой, хотя считал, что неразумно тратить деньги на такие глупости. Клара и Мерле переместили Ану на диван, где она восседала, как тесто, намеревавшееся подняться над всеми присутствующими, и оглядывалась по сторонам с видом сбитого с толку человека. Создавалось такое ощущение, что богослужение заставило ее забыть о том, где она находится. Рот Аны перекосился на бок, и Кларе каждые две минуты приходилось вытирать ей слюну в уголках губ. На стульях вокруг нарядно накрытого стола с красными салфетками в бокалах были рассажены вязаные гномы размером с настоящих детей, а под потолком тут и там тоже раскачивались и карабкались гномы.

Мерле пошла на кухню, где получила задание наполнить отваренные яблоки красносмородиновым желе. Она втыкала чайную ложечку, как лопату, в красного цвета массу, вырезая фрагмент желе соответствующей формы, и теперь этот кусочек был готов дрожать и колыхаться своей красной массой в углублении, сделанном в яблоке. Потом в гриль ненадолго отправили запеченную свинину, чтобы шкурка получилась с румяной корочкой, а потом, потом приготовления были завершены и можно было переместить гномов со стульев на диван и самим сесть за стол, у которого раздвинули столешницу, так что теперь он занимал практически всю гостиную, и Кларе, Мерле и Лиз пришлось пролезать под ним, чтобы сесть на свои места. Ана настаивала, чтобы они прочитали перед едой молитву, ведь был сочельник, однако Лиз полагала, что пусть уж тогда это будет отрывок из «Капитала». Эрлинг сказал, что неплохо бы помнить об окружающих, даже если ты сам коммунист, а Ана высказала мысль, что христианство и коммунизм, наверное, восходят к одной основной идее и что разница между ними сводится к сложенным в молитве рукам – и тут она действительно сложила руки и произнесла слова Иисуса: «Аз есмь хлеб животный», и тогда Лиз в свою очередь подняла руку со сжатым кулаком, сказав: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь; вам нечего терять, кроме своих цепей», но тут Гарри предложил им обеим забыть на сегодняшний вечер про свои дурацкие идеи. Ана, брызгая слюной, возразила, что на самом деле это уже чересчур – в сочельник называть христианство дурацкой идеей, и Герда вмешалась в разговор и сказала, что Гарри не имел в виду ничего обидного, после чего Гарри не сказал больше ни слова. Эрлинг налил всем шнапса, и они чокнулись за Рождество, за Иисуса и Карла Маркса. Мерле и Карле налили красного лимонада, поскольку Герда считала, что в этот вечер красный лимонад гораздо уместнее желтого.