Исход - читать онлайн книгу. Автор: Леон Юрис cтр.№ 27

Смерть неотступно витала над перемещенными лицами в лагере Ля Сиотат.

…А Карен слышала еще и еще географические названия: Данагиен, Эйвари, Гольдпильц, Виевара, Порткунде… Она уже не могла ни есть, ни спать… Кивиоли, Варва, Магдебург, Плашов, Щебнье, Маутхаузен, Заксенхаузен, Ораниенбург, Ландсберг, Берген-Бельзен, Рейнсдорф, Близины.

Геноцид!

Фоссенберг! Равенсбрюк! Нацвейлер!

Однако все это бледнело перед самым зловещим словом — Освенцим!

Освенцим с тремя миллионами убитых!

Освенцим со складами, набитыми очками.

Освенцим со складами, набитыми обувью, одеждой, жалкими тряпичными куклами.

Освенцим со складами человеческих волос для набивки тюфяков!

Освенцим, где тщательно собирали и переплавляли для отправки в научный институт Гиммлера золотые коронки. Освенцим, где черепа особо красивой формы сохраняли в качестве пресс-папье!

Освенцим, где кости сожженных размельчали кувалдами, чтобы замести следы злодеяний.

Освенцим, где над главными воротами красовалась надпись:

«Труд освобождает».

Карен Хансен-Клемент слушала и смотрела, пока хватало сил. Желание жить покидало ее. И все же в конце концов произошел перелом, она очнулась.

Все началось в тот день, когда она улыбнулась и погладила по головке маленького сироту, и ребенок почувствовал в ней сострадание. Карен открыла в себе способность дать детям то, в чем они больше всего нуждались, — нежность. Они льнули к ней, а она откуда-то знала, как вытереть мокрый нос, поцеловать ушибленный палец и успокоить плачущее дитя, как рассказывать сказки и петь песни.

Карен окунулась в работу с маленькими детьми с такой страстью, что начала забывать собственное горе. Она никогда не теряла терпения, никогда не уставала. Здесь, в Ля Сиотат, ей исполнилось пятнадцать лет. В ее душе теплились надежды: ведь отец был важным человеком, и у немцев для таких людей был особый лагерь, в Терезиенштадте в Чехословакии, где заключенных не пытали и убивали; если его отправили туда, он мог остаться в живых. И кроме того: многих немецких евреев-ученых нелегально переправляли через границу даже после того, как они попадали в концлагерь. Этим смутным надеждам противостояли сведения о гибели большинства ее многочисленных родственников.

Однажды в лагере появилось несколько десятков новичков, и за одну ночь он преобразился. Это были ребята из Моссада Алия Бет и Пальмаха, которые прибыли, чтобы взять дела лагеря в свои руки.

Через несколько дней после этого Карен танцевала перед своими подопечными — впервые с того дня, как покинула Данию. Вскоре отбоя не стало от просьб выступить еще и еще, и она оказалась одной из самых популярных фигур в лагере. Слава Карен дошла до Марселя, и ее пригласили выступить там на ежегодном рождественском вечере в сюите из «Щелкунчика».

Рождество 1945

Одиночество первого Рождества, проведенного вдали от Хансенов, было ужасно. Половина детей из Ля Сиотат приехала в Марсель смотреть ее выступление. Карен танцевала в ту ночь как никогда.

После концерта к Карен подошла Галила, девушка из Пальмаха, которая заведовала секцией в Ля Сиотат, и попросила ее подождать, пока все уйдут. У Галилы потекли слезы, когда она сказала: «Карен, мы только что получили подтверждение: твоя мать и братья погибли в Дахау».

Дух упорства, поддерживающий Карен, исчез. Она впала в глубокое отчаяние. Все дети в Ля Сиотат верили, что их родные живы. Все они ждали чуда, которое никогда не сбывалось. Какая она была дура, что тоже поверила!

Несколько дней спустя Карен призналась Галиле, что боится сидеть здесь и ждать вести о смерти отца. Галила ответила, что Карен, как и все евреи, должна ехать на родину предков. «Это единственное место, где еврей может жить достойно», — говорила она. Однако Карен, у которой рухнули все надежды, была готова проклясть свое еврейство, не принесшее ей ничего, кроме горя, и остаться датчанкой Карен Хансен.

Ночью Карен задала себе вопрос, который задавал себе каждый еврей с тех пор, как был уничтожен Храм в Иерусалиме и евреи рассеялись по всему свету, где они, подобно вечным странникам, блуждают вот уже две тысячи лет. Карен спрашивала: «Почему именно я?»

С каждым днем у нее крепла решимость написать Хансенам и просить разрешения вернуться к ним навсегда, но однажды утром Галила вбежала к ней в барак и потащила ее в контору, где познакомила с доктором Бреннером, новым обитателем Ля Сиотат.

— О, Господи! — воскликнула Карен, услышав новую весть. — Вы в этом уверены?

— Да, — ответил Бреннер. — Я совершенно уверен. Видите ли, я знавал вашего отца еще до войны, когда преподавал в Берлине. Мы часто переписывались, встречались на конференциях. Да, моя дорогая, мы были вместе в Терезине, и я видел его последний раз за несколько недель до конца войны.

Спустя неделю Карен получила письмо от Хансенов. Они сообщали, что Красный Крест прислал запрос о местопребывании ее матери и братьев. Возможно, запрашивал Иоганн Клемент или кто-то по его поручению. Карен решила, что отец и мать были разлучены и что ему ничего не известно о судьбе семьи. В следующем письме Хансены сообщали, что Красный Крест потерял связь с Клементом.

Но главное стало ясно: отец жив! Значит, она недаром переживала ужасы в шведских, бельгийских лагерях, а теперь в Ля Сиотат.

Карен удивлялась тому, что лагерь в Ля Сиотат содержался на средства американских евреев: здесь были люди откуда угодно, только не из Америки. Она спросила у Галилы — та пожала плечами.

— Сионизм, — пояснила Галила, — это когда один человек просит денег у другого, чтобы дать третьему для переправки четвертого в Палестину.

— Хорошо, — сказала Карен, — что у нас такие сплоченные друзья.

— У нас есть и не менее сплоченные враги, — ответила Галила.

«Люди в Ля Сиотат ничем не отличаются от других», — думала Карен. Большинство терялось перед своим еврейским происхождением так же, как она сама.

Когда Карен научилась ивриту настолько, что могла понимать молитвы, она как-то зашла к набожным евреям, чтобы посмотреть их странные обряды, одежды и послушать моления этих людей, которые и в самом деле были не такие, как все. Иудаизм необъятен, как море, и пятнадцатилетняя девушка легко может утонуть в нем. Эта религия основана на сложной системе законов и установлений, отчасти записанных, отчасти передаваемых из поколения в поколение в виде устных преданий; они распространяются на самые ничтожные мелочи, даже на то, как надлежит совершать молитву, сидя верхом на верблюде. Но святая святых еврейского вероучения — Моисеево Пятикнижие, Тора.

Карен вновь обратилась к Библии. На этот раз прочитанное представилось ей в совершенно ином свете и обрело новый смысл. Она часами думала над словами пророка Исайи, столь похожими на вопль: