Прекрасное и истина - читать онлайн книгу. Автор: Эмиль Шартье (Ален) cтр.№ 46

Поэтому рассмотрим, каким образом научные понятия проникают в те общие идеи, которые являются продуктом социальной жизни и влияния которых в полной мере не избежал в своем творчестве ни один мыслитель. Ясно, что первые науки уже давно порвали с предрассудками и суевериями. Между тем во времена Пифагора и Платона математики далеко не полностью отвергали традиционное отношение к священным числам, а в эпоху Аристотеля, как мы знаем, свойства звезд и постоянство их возвращений к одному и тому же расположению все еще объяснялись приписываемыми им нетленностью и божественной природой. Гораздо позже простота законов в рамках физических исследований стала рассматриваться как свидетельство их истинности, в соответствии с идеей о бесконечно мудром творце. Позже биология использовала подобного рода идеи в качестве руководящих, либо ссылаясь при этом на мудрость архитектора, либо обращаясь к душе или жизненному принципу как к причине характерных для жизни феноменов. Что касается социологии или политики, то очевидно, что они пока не освободились если и не от мысли об организующей идее провидения, служащей оправданием властей, то, по крайней мере, от диктата таких абстрактных идей, как свобода, равенство, справедливость, постоянно пребывая при этом в конфликте с реальными и скорее претерпеваемыми, чем осознаваемыми условиями существования. Следовательно, все науки должны пройти через долгий период детства. И прогресс каждой из них, если рассматривать его беспристрастно, проистекает из того, что опыт постепенно и благотворно влияет на сильные чувства или абстрактные идеи, сформулированные безусловным образом. Например, с точки зрения картезианцев, следствием божественных мудрости и постоянства была идея постоянства естественных законов.

Все эти идеи – от идеи абсолютного правительства или бога до идеи скрытого гения, по мнению социологов, происходят из того, что первым и в наибольшей степени запечатлевающимся в сознании любого человека опытом естественным образом становится опыт, проистекающий из собственно человеческого уклада. Наши первые впечатления, относящиеся к обычному порядку вещей, постоянно побуждают нас считать его всего лишь аналогичным собственно человеческому укладу и всегда в большей или меньшей степени изменяющимся под влиянием лести, мольбы, принесенных жертв. Таким образом, первой наукой была религия.

А фетишизм, который преклоняется перед любым полезным или вредным объектом как перед богом, в соответствии с наипростейшими социальными отношениями представляет собой самую бесхитростную форму предвидения и упорядоченного действия, основанную на наблюдении и воспоминании. Во всяком случае, с одной стороны, строгость внешнего порядка не позволила упустить случая оживить безумные надежды, рожденные желанием и молитвой, а с другой – социальный порядок, под влиянием в том числе и внешней необходимости экономического или военного плана, предлагал наилучшие модели теологии. Отсюда происходит организованный политеизм, для наиболее продвинутой части населения планеты в свою очередь замененный монотеизмом, становившимся все более и более абстрактным. Таким образом, первое состояние нашего понимания любого порядка будет называться состоянием теологическим. Фетишизм, политеизм, монотеизм являются главными его подразделениями.

Тот прогресс, который приводил от конкретного к абстрактному, от беспорядка к порядку, от бессвязного к упорядоченному во внутренних связях, в глубине своей был направлен на урегулирование нашего понимания самогό внешнего порядка. Однако он обретал форму отрицания и критики, основным средством которых оказывалась скорее дискуссия, чем опыт. Здание, возведенное из идей, становилось все более и более бедным и непротиворечивым, – будучи при этом и слишком далеким от внешнего порядка вещей, чтобы испытывать на себе его разрушительное или укрепляющее воздействие, – поддерживаемым только догматической страстью, в особой степени пренебрегавшим общественной природой и забывавшим о ней, притом что бесхитростная теология предлагала, как минимум, ее верное изображение. Итак, систематическое, отрицающее, абстрактное, естественным образом анархическое и индивидуалистическое сознание следует называть метафизическим.

Это общее движение никогда не прекращало действий, направленных либо против политеизма – в пользу монотеизма, либо против католического монотеизма – в пользу более абстрактной и менее пышной религии, найдя в конце концов свое завершение в неэффективной идее Высшего Существа и бесплодной концепции непреодолимой фатальности.

Переход от монотеизма к позитивному, или завершающему, состоянию мы будем называть состоянием метафизическим, потому что соответствующий ему разглагольствующий и критически настроенный ум в особой степени откровенно выступал против систематизированной теологии. Однако подобного рода дьявольский ум действовал в любые времена, всегда оказываясь великолепным в разрушении и бессильным в созидании. Именно поэтому метафизическое состояние в своей чистоте почти неуловимо; но так же как абстрактные концепции, доминирующие во французской революционной политике, позволяют оценить ее результаты, так и протестантская реформа выдвигает наиболее точную идею этого отрицающего и в то же время догматического движения.