– Пожалуйста, не ври им.
Хлопнула дверь, и нас поглотил лестничный проем. Мелькающие под ногами ступени, полумрак, еще одна дверь. Снова коридор, мигающие лампы, безнадежность, наваливающаяся тяжелым грузом на плечи. Я уже была на этом этаже, сидела в одной из этих комнат. И прекрасно понимала, зачем меня сюда привели. Кто я здесь сегодня.
Свидетелей не сажают в камеры.
Охранник невозмутимо прислонил меня спиной к стене, достал из кармана карту-ключ и прижал ее к электронному замку. Он щелкнул, дверь открылась, из комнаты пахнуло едким запахом затхлости и безнадеги.
Вот и все, Яна. Вот и все…
Я переступила порог и застыла, не зная, как реагировать на то, что увидела. В полупустой и тесной комнате, в которой с трудом умещалась узкая кушетка и потрепанное кресло, в дальнем углу на полу сидел Егор. Он не шевелился, голова была опущена, отросшая челка падала на лоб и закрывала пол-лица.
– У вас десять минут, – безлико сообщил мне охранник, закрывая дверь.
Что?! Какого…
Глава 31
он разлепит глаза, анита, войдет в права
раздерёт на тебе воланы и кружева,
вынет шпильки твои, умоет тебя от грима,
и ты станешь жива, анита моя, жива
и любима
Вера Полозкова
Шаг. Еще один. И еще. Руки трясутся все сильнее, но я больше не вижу необходимости это скрывать. Здесь лишь я и Егор, а даже если есть камеры, позволяющие за нами наблюдать – плевать. Главного не скроешь, как ни старайся.
Проклятая лампа даже здесь мерцает и дребезжит. Хочется снять ботинок и запустить в нее, разбить к черту. Чтобы не раздражала. Понимаю, насколько глупо, но испуг силен. Он перерастает в тревогу, зудит настырным насекомым где-то в районе внутреннего уха.
– Егор.
Никакой реакции. А время, отведенное нам, утекает сквозь пальцы.
Сажусь на корточки, дрожащими пальцами убираю волосы с его лба, второй рукой приподнимаю подбородок. И тут же оказываюсь на спине, прижатой к полу, а Егор нависает сверху с сумасшедшим выражением лица. Голодный стрикс. Дикий. Не потому, что неучтенный, а…
– Это я…
Странно, но страха в голосе нет.
– Яна?
Наконец, его взгляд становится более-менее разумным. Впрочем, хапнуть он успел, и немало. Знакомая слабость в мышцах, легкое головокружение. И лицо Егора уже не такое землисто-бледное, каким было, когда я вошла.
– Приятно, что ты мне рад, – попыталась пошутить я, высвобождаясь. – Я, конечно, люблю нежнее, но такой прием тоже сойдет.
Егор даже не улыбнулся, помог мне подняться, отступил к зарешеченному окну.
– Как они… нашли тебя? – спросил он глухо. – Он же обещал, что тебя не найдут. Не тронут!
– Он? – переспросила я и тут же догадалась. – Виктор?
– Нельзя верить никому из совета!
– Меня сдала Альбина, видимо, ждет, что пойду как соучастница. Неважно. У нее ничего не получится, слышишь! Я вытащу тебя и Ольгу.
Егор покачал головой, криво усмехнулся.
– Сама-то веришь в это? Мы с Ольгой вне закона, таких, как я, совет терпит до поры. Пока не находится удобного случая нас убрать. – Он вздохнул, посмотрел на меня как-то грустно, щемяще. – Не лезь в это, пожалуйста. Теперь ты не одна из них, а значит, поблажек не будет.
– Сама решу, стоит ли лезть, – упрямо парировала я. – У нас всего десять минут, не хочу тратить их на пререкания. Тебе нужна помощь.
– Хочешь сказать, они позволят мне… нам…
– Да плевать мне, что они там позволят!
Иногда, чтобы не потерять надежду, достаточно одного прикосновения. Взгляда. Выдоха облегчения. И объятий, которые внезапно становятся так тесны, что дышать трудно.
– Ты выберешься, – прошептала я Егору в ключицу.
– Сказал бы мне кто в прошлом, что ты придешь меня выручать, я бы рассмеялся ему в лицо.
– А теперь?
– А теперь радостно, что именно ты пришла.
Наверное, ради таких слов стоило пережить весь этот ужас. Говорят, слова не важны, но порой именно они способны достать человека из бездны.
– Я вел себя, как придурок, – неожиданно признался Егор, слегка отстраняясь, проводя большим пальцем по моей щеке. – А ты пришла. Почему?
– Предпочитаю не отвечать на глупые вопросы.
– Вопрос о том, останешься ли ты со мной, если вдруг я все же выберусь отсюда, входит в категорию глупых?
– Если захочешь, останусь, – кивнула я.
– Захочу, – улыбнулся он.
– Варя умерла.
Выдох. Взгляд он отводит, а сам напряжен настолько, что вот-вот взорвется. Выплеснет в мир все, что так долго копил. И я почти готова к этому. Почти – потому, что у нас всего десять минут, и мне хочется потратить их на близость, а не…
– Что ж, – бесцветно ответил Егор и замолчал.
Безжалостно тикали секунды. Дребезжала чертова лампа. И палец Егора прожигал дыру на моей правой щеке. Все же сложно всегда быть именно тем гонцом, который приносит лишь плохие вести. А еще сложнее оттого, что вести эти все еще ранят Егора.
– Нужно сообщить ее родителям, чтобы они…
Он замолчал.
– Я прослежу.
– Спасибо. Знаешь, мы всегда с ней были чужие. Я это понял давно, а осознал только тогда, когда ты на крыше стояла.
– Бывает…
Тишина сожрала еще пару отведенных нам минут. А потом Егор странно посмотрел на меня и сказал:
– Я подслушал телефонный разговор Джека Уилмора с кем-то из американского руководства. Он считает, что Светлану для эксперимента выбрали не случайно. Он говорил о тебе и Викторе, а смерть Светланы связывал с местью тебе лично. Как и смерть Бородиной – местью Виктору за то, что они…
– Были любовниками, – кивнула я. – Как и мы со Светой.
– Похоже, Альбина хотела таким образом убрать тебя.
Получается, Света погибла из-за меня.
Погибла. Из-за. Меня.
Если бы не я, Альбина не выбрала бы Свету для тренировок переселений. И та бы жила. Светила. Танцевала бы, скользя изящными ступнями по гладкому полу. Улыбалась, и от улыбки ее расцветали бы сердца.
– Если бы Виктор не относился ко мне, как к дочери…
– Пострадала бы другая, – продолжил Егор. – Альбина ни перед чем не остановилась бы, чтобы спасти сына. Варя рассказала мне перед тем, как… Альбина была одержима идеей вылечить Гошу, месть оказалась лишь приятным бонусом. Алису, например, выбрали из-за силы дара, а вовсе не из-за ее контактов с Виктором.