История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 79

Неприятели, таким образом, перестав возлагать надежду на правильное сражение, ночью нападают на лагерь консула, предоставив тот или иной исход дела случаю. Поднялся внезапный крик, который разбудил не только караульных воинов консула, а потом и все его войско, но и диктатора. Где обстоятельства требовали личной помощи консула, там он являлся исполненный мужества и распорядительности: часть воинов усиливает охрану ворот, другие становятся цепью на валу. В другом лагере, у диктатора, тем целесообразнее принимались необходимые меры, чем меньше было там смятения. Немедленно под командой легата Спурия Постумия Альба был послан вспомогательный отряд к лагерю консула. Сам диктатор с другим отрядом, сделав небольшой обход, устремляется к месту, совершенно отдаленному от шума битвы, откуда он мог бы врасплох ударить в тыл неприятелю. Лагерь оставляет под начальством легата Квинта Сульпиция; другому легату, Марку Фабию, поручает командование конницей, с приказанием не трогаться с места раньше утра, ввиду того что среди ночной свалки трудно надлежаще направить отряд. Все распоряжения и действия, какие в подобном случае предпринял бы всякий другой предусмотрительный и энергичный полководец, диктатор выполнил в надлежащем порядке. Но особенно примерная предусмотрительность его ума и единственная в своем роде заслуга выразилась в том, что он по собственному почину послал с отборными когортами Марка Гегания для нападения на неприятельский лагерь, из которого вышла, как донесли разведчики, значительная часть войска. Напав на неприятелей в то время, когда те, спокойные за себя и беспечные насчет караулов и аванпостов, со всем вниманием следили за исходом опасного предприятия своих товарищей, Геганий завладел лагерем едва ли не раньше, чем враги вполне узнали о штурме. Диктатор, лишь только заметил данный отсюда дымом условленный знак, тотчас громко объявляет о взятии неприятельского лагеря и приказывает дать знать об этом во все части.

28. Уже стало рассветать, и можно было ясно все видеть. Фабий ударил со своей конницей, вслед за ним консул из лагеря сделал вылазку на оторопевших уже врагов; диктатор же напал с другой стороны на резервы, составлявшие вторую линию, и свою пехоту и конницу победоносно противопоставлял врагу всюду, куда ни метался он по направлению нестройных криков и внезапных атак. Таким образом, окруженные уже со всех сторон, они все до последнего понесли бы должное возмездие за свое восстание, если бы один из вольсков, Веттий Мессий, известный больше своими подвигами, чем родом, видя, что воины его уже сбиваются в кучу, стал кричать на них зычным голосом: «Так это здесь вы намерены подставить свою грудь под неприятельские дротики, беззащитные, неотомщенные? На что же в таком случае у вас оружие, зачем сами вы, нарушители тишины во время мира, трусы на войне, без вызова пошли войною? На что вы надеетесь, стоя здесь? Или вы думаете, бог какой-нибудь прикроет вас щитом и унесет отсюда? Нет! Мечом надо прокладывать путь! Смотрите, куда я пойду, и идите за мной, кто из вас хочет увидеть дом свой и родителей, жен и детей! Не стена и не вал преграждают путь, но вооруженные вооруженным. Если храбростью вы равны, зато превосходите безвыходностью положения, этим последим и самым могучим оружием, какое есть». Так сказал он и стал приводить в исполнение свои слова: воины, подняв вновь крик, пошли следом за ним, направляя свой натиск в упор на когорты Постумия Альба; и они сдвинули победителя с места, заставив его начать уже отступление, пока наконец не явился на помощь к своим диктатор, и тут сосредоточилось все сражение. От одного только Мессия зависела участь врагов. Много было с обеих сторон раненых, много повсюду убитых. Уже даже и военачальники римские сражаются окровавленные. Один Постумий, с пробитой камнем головой, вышел из строя, но ни диктатор, несмотря на рану в плечо, ни Фабий, бедро которого было почти пригвождено к коню, ни консул с отрубленной рукой не покинули столь упорного с обеих сторон сражения.

29. Стремительность Мессия уносит его вместе с толпою храбрейших юношей через трупы врагов к лагерю вольсков, который еще не был взят. Туда же направляется вся армия. Консул, преследуя рассыпавшихся врагов вплоть до вала, нападает на сам вал лагеря. Туда же с другой стороны направляет войска и диктатор. К штурму приступают с той же энергией, с какой велся бой. Рассказывают, что консул бросил еще за вал и знамя, чтобы усилить рвение воинов, и что вторжение в лагерь началось из-за желания вернуть знамя. И диктатор, прорвав вал, внес бой уже внутрь лагеря. Тогда неприятели повсюду начали бросать оружие и сдаваться. А когда и этот лагерь был взят, все неприятели, за исключением сенаторов, были проданы в рабство. Часть добычи, признанная латинами и герниками за свое имущество, была им возвращена; остальное диктатор продал с торгов и затем, поставив начальником лагеря консула, сам с триумфом въехал в Рим и тут сложил с себя диктатуру. Память о такой блестящей диктатуре омрачается, однако, историками, которые сообщают, что Авл Постумий казнил сына, несмотря на одержанную им победу, за то, что тот, увлекшись представившимся ему случаем удачно сразиться, оставил свой пост вопреки приказанию диктатора. Не хочется этому верить, да можно и не верить, ввиду противоречивых мнений; основанием моего недоверия может служить еще и то обстоятельство, что такую суровость мы называем Манлиевой ^[336], а не Постумиевой, между тем как кто первый подал такой суровый пример, тот и должен был бы получить прозвище, указывающее на жестокость. Манлию еще дано было прозвище Властный ^[337]; имя же Постумия вовсе не отмечено каким бы то ни было прискорбным прозвищем.

Консул Гней Юлий освятил храм Аполлона в отсутствие товарища, без метания жребия. Квинкцию, вернувшемуся в город после распуска войска, то было досадно, но жалобы его в сенате ни к чему не привели.

К году [431 г.], отмеченному важными событиями, относят еще обстоятельство, казавшееся тогда не имеющим никакого отношения к Римскому государству: карфагеняне, такие страшные впоследствии враги, в ту пору, по случаю волнений среди сицилийцев, впервые переправились с войском в Сицилию на помощь одной из партий.

30. В Риме народные трибуны вели агитацию в пользу назначения военных трибунов с консульской властью, но не могли достигнуть успеха. Выбраны были консулы Луций Папирий Красс и Луций Юлий [430 г.]. Эквы через послов просили у сената заключения союзного договора, а им вместо союзного договора указывали на безусловную сдачу; ввиду этого они добились только восьмилетнего перемирия. Что касается вольсков, то государство их, ослабленное уже раньше понесенным на Альгиде поражением, страдало от ссор и смут вследствие упорной борьбы между сторонниками мира и войны; благодаря этому обстоятельству у римлян царило спокойствие на всех границах. Трибуны готовили очень приятный для народа законопроект о размере штрафов, но консулы, вследствие измены одного из сочленов трибунской коллегии, перехватили этот законопроект и сами раньше внесли его.