История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 49

С опубликованием этого законопроекта патриции стали бояться, как бы в отсутствие консулов им не попасть под ярмо нового закона; но префект города Квинт Фабий созывает сенат и с таким ожесточением нападает на предложение и автора его, что даже если бы оба консула восстали против трибуна, то ничего не прибавили бы к его угрозам и запугиванию, – он говорил, что Гарса строит козни и, пользуясь удобным случаем, нападает на государство. Если бы в предыдущий год, во время эпидемий и войны, разгневанные боги послали трибуна, похожего на него, то не было бы никакого спасения. После смерти обоих консулов, когда государство страдало от болезни, при всеобщем смятении он внес бы законопроект об уничтожении консульской власти в государстве и стал бы вождем вольсков и эквов при осаде города. Да разве, наконец, он не имеет права, в случае высокомерного или жестокого поступка консула против какого-нибудь гражданина, привлечь того к ответу и обвинять перед судом тех самых людей, один из которых обижен? Не консульскую, а трибунскую власть делает он ненавистной и невыносимой, возвращая ей после успокоения и примирения с патрициями прежний преступный характер. И он не обращается к нему, Терентилию, с просьбой прекратить начатое. «Вас, – говорит Фабий, – прочие трибуны, мы просим прежде всего принять во внимание, что ваша власть установлена для охраны отдельных лиц, а не для гибели всех; вы выбраны трибунами плебеев, а не врагами патрициев. Нападение на покинутое государство нам приносит горе, а против вас возбуждает ненависть; вам следует уменьшить не права свои, а ненависть против вас. Убедите товарища, чтобы он отложил все дело до прибытия консулов. Даже эквы и вольски не воспользовались в прошлом году смертью консулов от эпидемии и не преследовали нас настойчиво и высокомерно жестокой войной».

Трибуны переговорили с Терентилием, и, когда предложение, по-видимому, было отложено, а на самом деле взято назад, немедленно были призваны консулы.

10. Лукреций вернулся с огромной добычей и с гораздо большей славой, которой он придал еще больший блеск тем, что разложил всю добычу на Марсовом поле ^[252], где в течение трех дней всякий мог узнать свое и взять. Остальное, чему не нашлось хозяев, было продано. По общему мнению, консулу следовало дать триумф, но дело было отложено, так как трибун повел речь о законопроекте; этот вопрос консул признал более важным. Несколько дней он был обсуждаем в сенате и перед народом. Наконец трибун уступил обаянию консула и взял назад предложение. Тогда полководцу и войску воздана была подобающая честь: вождь праздновал триумф над вольсками и эквами, а за ним следовали его легионы. Другому консулу предоставлено было с овацией ^[253] вступить в город без войск.

В следующий затем год новым консулам – то были Публий Волумний и Сервий Сульпиций – пришлось мириться с законопроектом Терентилия, предложенным всей коллегией. В том году [461 г.] казалось, что небо пылает, и было страшное землетрясение; поверили, что корова заговорила, к известию о которой в предыдущем году отнеслись с недоверием. Между прочими предзнаменованиями падали с неба, точно дождь, куски мяса, которые, как рассказывают, подхватывали птицы, летавшие среди них в огромном количестве; упавшее же мясо лежало разбросанным несколько дней, не издавая зловония. Духовные дуумвиры обратились к Книгам ^[254]. Предсказывались опасности от сборища чужеземцев: может-де произойти нападение на возвышенные пункты города и отсюда возникнуть побоище. Также было дано предостережение воздерживаться от мятежей. Трибуны жаловались, что это сделано с целью помешать законопроекту; предстояла великая борьба.

Но вот, как бы для того, чтобы ежегодно повторялся обычный круг событий, герники сообщают, что вольски и эквы, несмотря на истощение, снова собирают войска; центральное управление находится в Антии, а в Эцетрах открыто собираются на совещания антийские колонисты; там руководство, а тут средства для войны. Когда это было сообщено сенату, издается распоряжение о наборе. Консулам приказано распределить руководство войной между собой, чтобы один взял на себя вольсков, а другой – эквов.

Трибуны открыто заявляли на форуме, что рассказы о войне с вольсками одна комедия и что герникам дана роль в ней. Уже даже и не доблесть угнетает свободу римского народа, а издеваются над ней, прибегая к уловкам. Так как уже невероятно, чтобы почти совершенно уничтоженные вольски и эквы сами могли поднять оружие, то выискивают новых врагов, бесчестят верную и близкую колонию. Объявляют войну невинным антийцам, а ведут ее с римскими плебеями, которых хотят поскорее вывести из города, навьючив оружием; изгнанием и удалением граждан мстят трибунам. Результат всего этого один: законопроект погиб, если они, имея дело в своих руках, находясь дома, будучи еще мирными гражданами, не примут мер, чтобы не потерять обладания городом, чтобы не наложить на себя ярма. Если есть мужество, то не будет недостатка в средствах; все трибуны единодушны. Извне ничто не грозит, нет никакой опасности; в предыдущем году боги позаботились о том, чтобы можно было безопасно защищать свободу. Так рассуждали трибуны.

11. В другой стороне форума консулы, приказав поставить перед их глазами кресла, попробовали производить набор. Туда бегут трибуны и увлекают за собой толпу. Немногие были вызваны как бы для выяснений, но тотчас же началось насилие. Кого только ликтор схватывал по приказанию консула, того трибун приказывал отпустить. Не право руководило действиями каждого, а уверенность в превосходстве; силою приходилось домогаться того, к чему кто стремился.

Как вели себя трибуны, препятствуя набору, так действовали и патриции, мешая проведению законопроекта, который был предлагаем во все дни комиций. Когда трибуны отдавали народу приказание разойтись по трибам, то начиналась драка ^[255], так как патриции противились удалению их. И старейшие из них почти не принимали участия, так как нужны были не советы, а лишь безрассудство и дерзость. Сторонились часто и сами консулы, чтобы среди всеобщей сумятицы не понесло ущерба обаяние их власти.