История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 345

14. Хотя Африка открыто не была еще назначена провинцией, так как отцы скрывали это, вероятно, с тем, чтобы карфагеняне не узнали об этом заранее, однако все государство напряженно ожидало, надеясь, что в этот год борьба будет происходить в Африке и что близок конец Пунической войны. Вследствие этого умы предались суеверию, и обнаружилась склонность рассказывать о чудесных знамениях и верить им; тем больше распространялось таких слухов: видели два солнца, ночью вдруг стало светло, хвост кометы протянулся от востока до запада; в Таррацине молния ударила в ворота, а в Анагнии в ворота и в стену – в нескольких местах; в храме Юноны Спасительницы в Ланувии раздался шум и ужасный треск. Для предотвращения этих чудесных знамений назначено было на один день молебствие, а по случаю каменного дождя – девятидневное жертвоприношение.

Присоединилось сюда обсуждение вопроса о встрече Идейской Матери, о скором прибытии которой в Италии возвестил посланный вперед Марк Валерий, один из послов, а сверх того, было и новое известие, что она уже в Таррацине. Сенат занят был решением весьма важного вопроса, кто лучший муж в государстве; каждый, конечно, пожелал бы себе скорее истинной победы в этом случае, чем какой-нибудь власти или почетной должности, будет ли она вручена ему волей патрициев или плебеев. Лучшим из благонамеренных мужей во всем государстве признан был Публий Сципион, сын Гнея, того, который пал в Испании, юноша, не занимавший еще должности квестора. Хотя я охотно передал бы потомству свидетельство ближайших к тем временам писателей относительно того, какие добродетели вызвали такое суждение, но не стану высказывать здесь своего мнения, выставляя догадки о деле, затемненном древностью.

Публию Корнелию приказано было отправиться со всеми матронами в Остию навстречу богине, принять ее с корабля и, снеся на землю, передать матронам. Когда корабль приплыл к устью реки Тибр, Сципион, согласно приказанию, выплыл на судне в открытое море, принял богиню от жрецов и вынес ее на землю. Приняли ее знатнейшие матроны государства, среди которых примечательно имя одной только Клавдии Квинты; говорят, что прежде репутация ее была сомнительна, но после этого священного служения целомудрие ее стало славно среди потомства. Сменяя постепенно одна другую, матроны принесли богиню на руках в храм Победы, находящейся на Палатине; все граждане высыпали навстречу, перед дверями домов, мимо которых несли богиню, поставлены были кадильницы и зажжен фимиам; все молились, чтобы она охотно и милостиво вступила в город Рим. Это было накануне апрельских нон ^[969], и этот день стал праздником. Народ принес богине много даров, были устроены лектистернии и игры, названные Мегалесийскими ^[970].

15. Когда шла речь о пополнении легионов, находившихся в провинциях, некоторые сенаторы, между прочим, упомянули о том, что пора, освободившись, наконец, по милости богов от страха, перестать далее выносить то, что поневоле переносили, ввиду сомнительных обстоятельств. При напряженном ожидании отцов, они заявили, что двенадцать латинских колоний, отказавшихся в консульство Квинта Фабия и Квинта Фульвия выставить воинов ^[971], уже почти шестой год свободны от службы, точно ради почета и за услуги, между тем как добрые и послушные союзники, за верность и повиновение римскому народу, истощены беспрерывными наборами в течение всех лет.

При этих словах в отцах в такой же степени возбужден был гнев, как освежилось воспоминание об этом, почти уже забытом, обстоятельстве. Поэтому, не допуская предварительно никакого другого доклада со стороны консулов, сенаторы постановили, чтобы они вытребовали в Рим начальников и по десять знатнейших граждан из Непета, Сутрия, Ардеи, Кал, Альбы, Карсиол, Соры, Свессы, Сетии, Цирцей, Нарнии, Интерамны – это все были провинившиеся колонии; им они должны приказать выставить двойное число пехоты против того, которое, как наибольшее, каждая из этих колоний представила народу римскому со времени нахождения врагов в Италии, и по 120 всадников; если которая не может набрать этого числа всадников, то позволяется вместо одного всадника выставить 8 пехотинцев; в пехоту и конницу должны быть выбраны самые состоятельные люди и посланы во все места вне Италии, где нужны подкрепления. Если кто из них станет отказываться, то решено задержать начальников и послов той колонии и не давать им аудиенции у сената, хотя бы они того требовали, прежде чем они не исполнят приказания. Сверх того, на эти колонии должна быть наложена и ежегодно взыскиваема подать из расчета один асс с каждой тысячи, и ценз в этих колониях должен производиться на основаниях, указанных римскими цензорами; а указания должны быть даны те же, какие существуют для римского народа, и цензоры колонии, до сложения своей должности, обязаны представить списки в Рим, дав клятву, что они составлены правильно.

На основании этого сенатского постановления в Рим были вызваны начальники и знатнейшие граждане этих колоний, и, когда консулы приказали им выставить воинов и представить жалованье, они один за другим начали всячески отказываться и утверждали, что такого количества воинов выставить невозможно; они едва наберут, если даже потребовано будет нормальное число, согласно условию; они просят и умоляют, нельзя ли им обратиться к сенату и ходатайствовать об облегчении. Они не сделали ничего, чем бы заслужили гибель; но уж если им и должно погибнуть, то ни их грех, ни гнев римского народа не могут сделать того, чтобы они выставили больше воинов, чем у них есть. Консулы настойчиво требуют, чтобы послы остались в Риме, а начальники отправились домой производить набор: если в Рим не будет представлено приказанное количество воинов, то никто не даст им аудиенции у сената. Когда таким образом отнята была надежда обратиться к сенату и просить об облегчении, в двенадцати колониях без труда был произведен набор, так как за время продолжительной свободы от службы число молодежи увеличилось.

16. Другой вопрос, остававшийся вследствие почти столь же продолжительного молчания без внимания, возбужден был Марком Валерием Левином, который заявил, что пора наконец возвратить частным лицам деньги, внесенные в консульство его и Марка Клавдия ^[972]; и никто не должен удивляться, что он проявляет особенную заботливость, хотя обязательство касается всего государства: ведь это дело имеет некоторое отношение к консулу того года, когда сделан был взнос денег, а сверх того еще именно он предложил эту форму взноса, ввиду истощения казны и невозможности для плебеев уплачивать налог. Напоминание об этом было приятно отцам, и, приказав консулам сделать доклад, они постановили, чтобы эти деньги уплачены были тремя взносами: первый должны произвести консулы настоящего года, два остальных – консулы третьего и пятого годов.