История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 317

39. Тревожное настроение в Риме усилилось вследствие письма, полученного из Галлии от претора Луция Порция, с известием, что Газдрубал двинулся с зимних квартир и уже переходит Альпы; что 8000 лигурийцев, которые набраны и вооружены, присоединятся к нему, как только он перейдет в Италию, если не будет послано против них войско, которое бы заняло их войною; сам-де он, претор, со своим слабым войском выступит вперед настолько, насколько, по его мнению, то будет безопасно.

Это известие побудило консулов поспешно закончить набор и выступить в провинции скорее, чем они предполагали: каждому надо задержать каждый в своей провинции неприятеля и не допустить его соединиться или сосредоточить свои силы в одном месте. В этом случае весьма много помогло убеждение Ганнибала: именно он знал, что брат его в это лето перейдет в Италию, однако, припоминая, сколько затруднений пришлось ему преодолеть в течение пяти месяцев, во время перехода то через Рону, то через Альпы, в борьбе и с людьми, и с природой, никак не ожидал, что он так легко и скоро переправится в Италию; это обстоятельство и было причиной более позднего выступления Ганнибала с зимних квартир. А у Газдрубала дело шло скорее и легче, чем надеялся он сам и другие: ибо арверны и вслед за ними другие галльские и альпийские народы не только приняли его, но даже последовали за ним на войну. Кроме того, он шел большей частью по пути, уже укрепленному переходом его брата, тогда как до того времени он был непроходим; при этом двенадцатилетняя привычка сделала Альпы доступными, и нравы жителей стали мягче. В самом деле, невиданные прежде иноземцами и сами не привыкши видеть пришельца в своей земле, они чуждались всего человеческого рода; и сперва, не зная, куда направляются пунийцы, они полагали, что те стремятся к их скалам, крепостцам, что их самих и их скот они хотят сделать своею добычей; но затем молва о Пунической войне, которая уже двенадцатый год свирепствовала в Италии, достаточно уяснила жителям, что Альпы служат только путем, что два весьма могущественных города, отделенных друг от друга весьма обширными пространствами земли и моря, спорят между собою о главенстве и власти. Эти причины открыли Газдрубалу Альпы. Впрочем все, что он выиграл благодаря быстрому движению, он потерял вследствие замедления у Плацентии, не столько штурмуя ее, сколько держа в осаде; он рассчитывал, что легко взять приступом город, расположенный на равнине; кроме того, известность колонии наводила его на мысль, что, разрушив этот город, он тем самым внушит большой страх и остальным. Эта осада не только задержала его самого, но и Ганнибал, услышав о переходе Газдрубала через Альпы, который произошел гораздо скорее, чем он ожидал, уже готовый двинуться с зимних квартир, приостановился; конечно, он взвесил не только то, как продолжительна бывает осада городов, но также и то, сколько тщетных усилий употребил он, чтобы взять этот город, когда возвращался после победы у Требии.

40. Консулы выступили из города разными дорогами, и внимание граждан было как бы разделено на две войны. Люди вспоминали, какие бедствия причинило Италии первое появление Ганнибала; вместе с тем их беспокоило и то обстоятельство, какие боги будут настолько милостивы к Риму и Римскому государству, чтобы был успех в одно и то же время в том и другом месте военных действий; дело тянулось до сих пор, потому что неудачи уравновешивались удачами: в то время как в Италии у Тразименского озера и при Каннах Римское государство было близко к гибели, удачные военные действия в Испании поддерживали его. Далее, в то время как в Испании одно поражение за другим, погубив двух знаменитейших полководцев, почти истребило две армии, счастливый исход многих предприятий в Италии и Сицилии ободрил потрясенное отечество, да и само расстояние – другая война велась в самой отдаленной части земного шара – давало возможность передохнуть. Но теперь в Италии являлись две войны, римской столице угрожают два известнейших полководца; теперь в одном месте сосредоточилась вся грозная опасность, вся тяжесть войны; кто из этих полководцев раньше одержит победу, тот через несколько дней соединится с войсками другого; воспоминание о предыдущем годе, злосчастном вследствие гибели двух консулов, также приводило в ужас. Граждане, озабоченные всеми этими соображениями, проводили консулов, когда они отправлялись каждый в свою провинцию. Сохранилось известие, что Ливий, отправляясь на войну, все еще полный негодования на граждан, на совет Квинта Фабия не вступать опрометчиво в сражение с неприятелями, не ознакомившись с ними, отвечал, что он сразится тотчас же, как заметит неприятельское войско. На вопрос, что за причина такой поспешности, Ливий отвечал: «Или я добьюсь выдающейся славы, победив неприятеля, или после поражения сограждан испытаю чувство радости, заслуженной, хотя и непочетной!»

Прежде чем консул Клавдий прибыл в свою провинцию, Гай Гостилий Тубул, напав с легковооруженными когортами на Ганнибала, когда тот направлялся с войском вдоль границ Ларинатской области в землю саллентинов, произвел ужасное замешательство в рядах неприятеля, не приготовленного к бою; до 4000 человек было убито, захвачено 9 военных знамен. При известии о движении неприятеля снялся с зимних квартир Квинт Клавдий, войска которого были расположены по городам Саллентинской области. Ввиду этого, избегая сражения с двумя войсками, Ганнибал ночью удалился из Тарентинской области и вступил во владения бруттийцев. Тогда Клавдий повернул войска во владения саллентинов, а Гостилий, двинувшись в Капую, встретился при Венузии с консулом Клавдием. Здесь из того и другого войска было отобрано 40 000 пехотинцев и 2500 всадников; с этими силами консул должен был вести войну против Ганнибала, а остальные войска Гостилию приказано было вести в Капую и передать проконсулу Квинту Фульвию.

41. Стянув со всех сторон свои войска, стоявшие на зимних квартирах или составлявшие гарнизоны в области бруттийцев, Ганнибал пришел к Грументу в Лукании в надежде снова овладеть городами, которые под влиянием страха перешли на сторону римлян. Туда же двинулся от Венузии и римский консул, разведав наперед пути, и расположился лагерем на расстоянии приблизительно полторы тысячи шагов от неприятеля. Окопы карфагенян, как казалось, почти примыкали вплотную к стенам Грумента, между тем как расстояние между ними было в пятьсот шагов. Между пунийским и римским лагерем находилась равнина; обнаженные холмы возвышались с левой стороны у карфагенян, с правой – у римлян, ни у кого не возбуждая подозрения, так как не были покрыты лесом и не имели скрытых мест для засад. С передовых постов того и другого войска воины выбегали на середину равнины, где и происходили не стоящие упоминания стычки. Очевидно было, римляне заботились только о том, чтобы не дать возможности неприятелю уйти, а Ганнибал, всеми силами желая ускользнуть оттуда, выходил из лагеря с войском, построенным в боевой порядок. Тогда консул, действуя в духе неприятеля, тем более что на таких открытых холмах нельзя было бояться засад, приказал пяти когортам с пятью манипулами перейти ночью холмы и засесть с противоположной стороны их. Посланным с этим отрядом военному трибуну Тиберию Клавдию Азеллу и начальнику союзников Публию Клавдию он дал указания о времени выступления из засад и нападения на неприятеля, а сам на рассвете вывел из лагеря все войска, конницу и пехоту, в боевом порядке. Вскоре и со стороны Ганнибала был дан сигнал к сражению, в лагере поднялся крик кинувшихся к оружию воинов; вслед за тем наперерыв друг перед другом устремились из ворот пешие и конные воины и врассыпную бросились по равнине по направлению к врагу. Заметив, что неприятели идут в беспорядке, консул приказал военному трибуну третьего легиона Гаю Аврункулею пустить конницу этого легиона как можно стремительнее на врагов: они-де рассеялись по равнине во все стороны, как стадо скота, в таком беспорядке, что их можно совершенно разбить и уничтожить прежде, чем они построятся в боевой порядок.