История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 196

Между тем в Этрурии консул Карвилий приступил сначала к осаде Троила. Отпустив 470 самых богатых граждан, выговоривших себе, под условием уплаты огромной суммы денег, позволение уйти отсюда, он прочих жителей и сам город взял приступом. Затем он завоевал пять крепостей, занимавших укрепленные позиции. Здесь убито было 2400 неприятелей, а в плен взято менее 2000. Также и фалискам, просившим мира, он даровал перемирие на один год, выговорив у них 100 000 ассов по весу и жалованье воинам за этот год. После этого он удалился праздновать триумф; хотя, как триумф за победу над самнитами, он и уступал в славе триумфу его товарища, тем не менее он сравнялся с ним благодаря тому, что сюда прибавилась еще война с этрусками. 380 000 ассов по весу Карвилий внес в казначейство, остальными же деньгами распорядился так: на деньги, вырученные от продажи добычи, он сдал подряд на постройку храма Фуртуны, что возле храма этой богини, освященного царем Сервием Туллием; из добычи же роздал: воинам по 102 асса, центурионам и всадникам – вдвое больше; все принимали этот дар с еще большею благодарностью, ввиду скупости товарища Карвилия. В симпатиях, которыми пользовался консул, нашел себе защиту перед народом легат его Луций Постумий, будучи привлечен к суду народным трибуном Марком Скантием, он, как гласила молва, избежал народного суда благодаря тому, что состоял в должности легата ^[671]. Таким образом, обвинение его могло служить скорее темой для рассуждения, чем быть доведено до конца.

47. Так как год [292 г.] уже истек, то в должность вступили новые народные трибуны; но ввиду того, что они были ненадлежаще избраны, на их место по истечении пяти дней выбраны были другие. В этом году была принесена очистительная жертва цензорами Публием Корнелием Арвиной и Гаем Марцием Рутулом. В цензорские списки внесено было 262 321 человек. Со времени избрания первых цензоров это были двадцать шестые цензоры, а очистительная жертва с того времени – двадцатая. В том же году впервые смотрели Римские игры в венках, полученных за военные подвиги, и тогда же в первый раз даны были победителям, по заимствованному из Греции обычаю, пальмовые ветви. В том же году курульные эдилы, устроители этих игр, осудив нескольких гуртовщиков, вымостили булыжниками дорогу от храма Марса к Бовиллам ^[672].

Авл Папирий председательствовал в комициях для выбора консулов и избрал консулами Квинта Фабия Гургита, сына Максима, и Деция Юния Брута Сцеву. Сам Папирий сделан был претором.

Много было в этом году радостных событий, но и они едва могли доставить утешение в одном бедствии – моровой язве, опустошавшей город и деревни. Бедствие становилось уже похожим на чудовищное предзнаменование, и потому обратились к Сивиллиным книгам, какой конец пошлют боги этому несчастью и какое средство укажут против него. В книгах отыскали, что надо пригласить из Эпидавра в Рим Эскулапа ^[673]. Но в этом году, так как консулы заняты были войною, ничего не было предпринято по этому делу, а только состоялось однодневное молебствие в честь Эскулапа.

1. Нижеследующую часть моего труда я могу начать теми же словами, которые многие писатели предпосылали целым сочинениям: я приступаю к описанию самой замечательной из войн всех времен – войны карфагенян под начальством Ганнибала с римским народом. Никогда еще не сражались между собою более могущественные государства и племена; никогда те самые народы, которые пошли тогда друг на друга, не стояли на более высокой ступени развития своих сил и своего могущества. Не могли они пускать в ход неведомые противникам приемы военного искусства, так как обе стороны ознакомились одна с другой в Первую Пуническую войну; а до какой степени было изменчиво счастье войны и непостоянен исход сражений, видно уже из того, что гибель была наиболее близка именно к тем, которые вышли победителями. Но ненависть, с которой они сразились, едва ли не превзошла еще их силу: римляне были возмущены дерзостью побежденных, по собственному почину подымавших оружие против победителей; пунийцы – надменностью и жадностью, с которой победители, по их мнению, злоупотребляли своей властью над побежденными. Рассказывают даже, что когда Гамилькар ^[674], окончив Африканскую войну, собирался переправить войско в Испанию ^[675] и приносил по этому случаю жертву богам, то его девятилетний сын Ганнибал с детской лаской стал просить отца взять его с собой; тогда, говорят, Гамилькар велел ему подойти к жертвеннику и, коснувшись его рукой, произнести клятву, что он будет врагом римского народа, как только это ему дозволит возраст.