История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 157

40. Некоторые сообщают, что войну эту окончили консулы и что они праздновали триумф над самнитами, что Фабий пробрался даже в Апулии и пришел оттуда с большой добычей. Все согласны насчет того, что диктатором в этот год был Авл Корнелий; сомнению подлежит лишь то, назначен ли он был для ведения войны или для того, чтобы руководить Римскими играми и подавать знак для выступления из-за загородки колесниц, так как претор Луций Плавтий как раз в это время тяжко заболел; по исполнении же этой, не особенно достопамятной, должности он сложил с себя диктатуру.

И трудно решить достоверность того или другого факта или предпочесть одного писателя другому. Я полагаю, что история испорчена надгробными речами и ложными надписями под изображениями предков: каждый род, при помощи вводящей в заблуждение выдумки, присваивает себе славу военных подвигов и должностей. Поэтому-то, конечно, искажены как деяния отдельных лиц, так и государственные памятники событий; и нет ни одного современного той эпохе писателя, на свидетельстве которого, как достаточно достоверном, можно было бы остановиться.

1. В следующем затем году [321 г.], в консульство Тита Ветурия Кальвина и Спурия Постумия, был заключен известный поражением римлян Кавдинский мир. В этом году вождем самнитов был Гай Понтий, сын Геренния; происходя от отца, обладавшего очень обширным умом, Понтий сам был первым воякой и полководцем. Лишь только послы, отправленные в Рим, чтобы дать удовлетворение римлянам, возвратились, не достигнув заключения мира ^[522], Понтий сказал: «Не думайте, что посольство это не привело ни к какому результату: оно умиротворило весь гнев небесный, тяготевший над нами за нарушение союзного договора. Я убежден, что всем тем богам, которым благоугодно было довести нас до необходимости исполнить требования, предъявленные к нам на основании союзного договора, не по сердцу пришлось то, что римляне так горделиво отвергли попытку искупить нарушение его. В самом деле, что еще можно было сделать для умилостивления богов и для умиротворения людей более того, что сделали мы? Взятое нами в добычу имущество врагов, которое по праву войны, казалось, должно было считаться нашею собственностью, мы отослали назад, зачинщиков войны ^[523] мы выдали уже мертвыми, так как не могли выдать их живыми; имущество их мы отвезли в Рим, чтобы не оставалось на нас ни малейшей ответственности за преступление. Что же еще должен я тебе, римлянин, какая неисполненная обязанность лежит на мне по отношению к союзному договору и богам, свидетелям его? Кого избрать мне судьей твоего гнева и моих страданий? ^[524] Ни от кого не уклоняюсь я, ни от народа, ни от отдельного частного лица. Если же для слабого в его борьбе с более сильным не остается никакой правды на земле, я прибегну к богам, карателям несносной гордости, и буду молить их обратить свой гнев на тех, которые не удовлетворяются ни возвращением их собственности, ни прибавлением к ней чужого добра; на тех, гнева которых не в состоянии утолить ни смерть виновных, ни выдача их бездыханных тел, ни имущество, отдаваемое вместе с его владельцем; на тех, которых нельзя умилостивить без того, чтобы не дать им испить нашей крови, растерзать наши внутренности. Справедлива, самниты, война тех, для кого она является неизбежной необходимостью, благочестиво орудие тех, вся надежда которых заключается лишь в оружии; поэтому, так как в человеческих делах больше всего значит то, совершают ли их люди при милостивом или при враждебном отношении к ним богов, будьте уверены, что прежние войны вы вели скорее против богов, чем против людей, а ту, которая предстоит, вы будете вести под предводительством самих богов!»

2. Изложив эти настолько же верные, насколько и радостные предсказания, Понтий вывел войско и расположился лагерем в окрестностях Кавдия, соблюдая наивозможную тайну. Отсюда он посылает десять переодетых пастухами воинов в Калатию, где, по слухам, находились уже римские консулы со своим лагерем, и приказывает им пасти свой скот на различных местах – одному здесь, другому там, – неподалеку от римских постов; если же они натолкнутся на посланные для грабежа неприятельские отряды, то все должны говорить одно и то же – что легионы самнитов находятся в Апулии, всеми своими силами осаждают Луцерию и в скором времени возьмут ее штурмом. Этот же слух еще раньше нарочно был распущен, и он дошел до римлян, но достоверность его увеличили пленные особенно потому, что показания всех их согласовались между собою. Нельзя было сомневаться в том, что римляне подадут помощь жителям Луцерии как хорошим и верным союзникам, а вместе с тем и с целью предупредить отпадение всей Апулии, напуганной настоящим опасным положением. Вопрос заключался только в том, какой дорогой пойдут римляне; к Луцерии вели две дороги: одна из них – широкая и открытая – шла вдоль берега Верхнего моря, но насколько она была безопаснее, настолько же почти была и длиннее; другая, более короткая, вела через Кавдинское ущелье, природа же местности здесь такова: два глубоких ущелья, узких и покрытых лесом, соединяются между собою непрерывными, расположенными вокруг горными хребтами; между ними лежит довольно обширная, богатая растительностью и водой, замкнутая равнина, посредине которой пролегает дорога. Но прежде чем дойти до этой поляны, нужно войти в первое ущелье и или возвратиться обратно по той же дороге, по которой пробрался туда, или, если продолжать идти далее, выйти через другое еще более узкое и еще труднее проходимое ущелье.