История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 120

Победив раз в сражении, взяв силою два лагеря и восемь городов, приняв сдачу Пренесты, Тит Квинкций вернулся в Рим и с триумфом принес в Капитолий вывезенную из Пренесты статую Юпитера Императора. Она была освящена между святилищами Юпитера и Минервы, и под ней прибита доска, на которой в память о событии вырезана приблизительно следующая надпись: «Юпитер и все боги даровали диктатору Квинкцию взять восемь городов». На двадцатый день после избрания он сложил диктатуру.

30. Затем происходили комиции для выбора военных трибунов с консульской властью, причем число патрициев и плебеев было уравнено: из патрициев были избраны Публий и Гай Манлии с Луцием Юлием; плебеи выставили Гая Секстилия, Марка Альбиния, Луция Антистия [379 г.].

Манлиям, превосходившим плебеев родовитостью, а Юлия – популярностью, поручена была война с вольсками без жребия, без соглашения, вне порядка, о чем, однако, после жалели и сами они, и отцы, которые поручили. Не произведя рекогносцировки, Манлии послали когорты на фуражировку; получив ложное известие, будто бы они окружены, и несясь во весь опор к ним на помощь, они сами попали в засаду, а между тем доносчик, который, будучи латином, под видом римского воина обманул их, не был задержан. В то время как здесь, на невыгодной позиции, опираясь исключительно на доблесть воинов, они убивали противников и гибли сами, на другой стороне римский лагерь, лежавший на равнине, подвергся нападение врагов. По безрассудству и неопытности вожди в обоих местах погубили дело; оставшуюся малую долю счастья римского народа спасла доблесть воинов, несокрушимая даже тогда, когда они оставались без вождя. По получении донесения об этом в Риме на первых порах решено было назначить диктатора; затем, когда из земли вольсков принесены были более успокоительные вести и стало ясно, что они не умеют пользоваться победой и обстоятельствами, армия и вожди были отозваны оттуда, и, насколько это зависало от вольсков, наступил мир; только конец года был омрачен восстанием пренестинцев, которые подняли латинские племена. В том же году прибавлено было число колонистов в Сетию, жители которой сами жаловались на недостаток населения. При неудачах на войне утешением служил внутренний мир, который сохранялся благодаря популярности и значению плебейских военных трибунов в своей среде.

31. В самом начале следующего года [378 г.] при военных трибунах с консульской властью Спурии Фурии, Квинте Сервилии (во второй раз), Луции Менении (в третий раз), Публии Клелии, Марке Горации, Луции Гегании вспыхнул страшный мятеж. Основанием и поводом к нему послужили долговые обязательства. Чтобы определить сумму их, выбраны были цензоры Спурий Сервилий Приск и Квинт Клелий Сикул, но война помешала им выполнить свою задачу; ибо сперва перепуганные вестники, а затем беглецы из деревень сообщили, что вольскские войска перешли границу и повсюду опустошают римские поля. При этом смятении страх перед внешним врагом не только не остановил внутренней борьбы, но даже, напротив того, трибуны проявили тем большее ожесточение, мешая набору, пока отцы не приняли условия, чтобы до окончания войны никто не вносил налога и не разбирались дела о долгах. Когда плебеям дано было это облегчение, перестали мешать набору.

Набрав новые легионы, решили направить в вольскские пределы две армии, разделив легионы: Спурий Фурий и Марк Гораций пошли вправо, по морскому берегу и к Антию, Квинт Сервилий и Луций Геганий – влево, к горам по направлению к Эцетре. Ни один отряд не повстречал врага; поэтому опустошение не походило на те набеги, которые делали вольски второпях, подобно разбойникам, пользуясь раздорами врагов и боясь доблести, а производилось настоящей армией в законном раздражении и было тяжелее еще и вследствие своей продолжительности; ибо вольски нападали на пограничные поля, опасаясь, чтобы тем временем не выступило войско из Рима; напротив того, римляне имели основание долее оставаться на вражеской земле, чтобы вызвать врага на бой. Итак, обе армии вернулись в Рим, предав огню повсюду все усадьбы и даже некоторые деревни, не оставив ни плодовых деревьев, ни посевов, с которых можно было рассчитывать получить жатву, взяв в добычу всех людей и весь скот, которые находились вне городских стен.

32. Ненадолго должники получили возможность передохнуть; но как только враги успокоились, снова начались многочисленные процессы, и не только не осуществилась надежда на облегчение старых долгов, но возник еще новый долг вследствие налога, так как цензоры сдали с подряда постройку стен из квадратных плит ^[420]. Плебеи вынуждены были подчиниться этому бремени, так как не было набора, которому бы могли воспротивиться народные трибуны. Влияние же знатных людей заставило плебеев выбрать в военные трибуны всех патрициев – Луция Эмилия, Публия Валерия (в четвертый раз), Гая Ветурия, Сервия Сульпиция, Луция и Гая Квинкциев Цинциннатов [377 г.]. Благодаря тому же влиянию они добились, что привели к присяге без всякой помехи всех людей и против латинов, и против вольсков, которые, соединив свои силы, расположились лагерем у Сатрика; были набраны три армии: одна для охраны города, другая, которую можно было бы послать на нежданную войну в случае возникновения движения где-нибудь в другом месте; а третью – самую сильную – повели к Сатрику Публий Валерий и Луций Эмилий.

Найдя неприятельскую армию выстроившейся на равнине, они немедленно дали сражение; хотя победа не достаточно еще выяснилась, однако можно было надеяться на удачу, но проливной дождь, сопровождавшийся страшной бурей, разнял сражавшихся. На следующий день битва возобновилась; и некоторое время оказывали сопротивление главным образом латинские легионы, которые, оставаясь долгое время союзниками римлян, изучили их службу и обнаруживали одинаковые с ними доблесть и счастье. Но нападение всадников расстроило ряды; затем двинулись вперед знамена пехотинцев, и насколько римляне наступали, настолько враги пятились назад, а как только успех склонился на сторону римлян, их натиска уже нельзя было выдержать. Рассеянные враги, устремившиеся не в лагерь, а в Сатрик, который находился в двух милях оттуда, были избиты преимущественно всадниками, лагерь же взят и разграблен. От Сатрика в ночь, следовавшую за сражением, они устремились в Антий, но их марш скорее походил на бегство, и хотя римское войско гналось почти по пятам, но страх гнал быстрее, чем раздражение. Таким образом враги скорее вступили в город, чем римляне могли напасть на их арьергард или задержать его. Затем несколько дней ушло на опустошение полей; ни римляне не были достаточно снабжены осадными снарядами, чтобы напасть на стены, ни враги достаточно вооружены, чтобы искать случая сразиться.

33. Затем между антийцами и латинами возник раздор, так как антийцы, истощенные бедствиями и сокрушенные войной, во время которой родились и состарились, думали о сдаче, тогда как латины, пользовавшиеся долго миром и недавно отпавшие, были еще со свежими силами и ожесточенно настаивали на продолжении войны; но раздоры окончились, когда обе стороны увидели, что они не могут помешать друг другу выполнить задуманное: латины отступили, уклонившись от мира, который они считали позорным; антийцы, по удалении неудобных судей их благоразумных намерений, передали римлянам город и земли. Ярость и озлобление латинов, за невозможностью напасть на римлян и удержать под оружием вольсков, разразились тем, что они сожгли город Сатрик, который был первым их убежищем после поражения; так как зажигали без различия священные и частные здания, то в городе не осталось ни одного крова, кроме храма Матери Матуты; здесь, говорят, удержало их не собственное религиозное чувство, не уважение к богам, а раздавшийся из храма страшный голос, грозивший всеми ужасами, если только они безбожно допустят пламя до святилища.