Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Рансимен cтр.№ 70

Самому королю было 27 лет. Он славился скорее благочестием, чем сильным характером. Большое влияние на него оказывали жена и брат. К тому же Людовик был неопытным и нерешительным военачальником. В целом его войско было более дисциплинированным и менее своенравным, чем германское, хотя в Вормсе, когда оно пересекало Рейн, имели место беспорядки.

Когда к королю присоединились все французские отряды, его армия двинулась в путь через Баварию. В Ратисбоне, куда войско прибыло 29 июня, короля уже ждало посольство императора Мануила, состоявшее из Деметрия Макремболита, который уже общался с Конрадом в Венгрии, и некоего Мавра. Они попросили Людовика предоставить им гарантии того, что, находясь на территории империи, он будет вести себя как друг и вернет Византии все ранее принадлежавшие ей земли, которые завоюет. Очевидно, они не стали требовать, чтобы король давал им клятву, аналогичную принесенной Конрадом, так как ее значение он понимал слишком хорошо. Людовик заявил, что идет в Византию как друг, но при этом он не стал ничего говорить о своих будущих завоеваниях, посчитав это требование византийцев слишком туманным.

Из Ратисборна французы мирно двигались на протяжении 15 дней через Венгрию, и в конце августа они дошли до границы Византии. Они пересекли Дунай в районе Браничево и направились по основной дороге через Балканы. При попытках раздобыть продовольствие они столкнулись с определенными трудностями, так как германцы уже забрали всю доступную пищу, а из-за бесчинств, которые они творили, местные жители с подозрением отнеслись к французам и не желали им помогать. Более того, местные купцы, получив предоплату, с удовольствием обвешивали солдат. Однако византийские чиновники отнеслись к французам весьма дружелюбно, а командиры армии крестоносцев были в состоянии заставить своих солдат держать себя в руках.

Войско не сталкивалось ни с какими серьезными проблемами до тех пор, пока не добралось до Константинополя, несмотря на то что французы стали с неприязнью относиться как к германцам, так и к византийцам. Когда армия Людовика добралась до Адрианополя, местные власти, как и в случае с Конрадом, попытались убедить короля в необходимости обойти столицу и переправиться через Геллеспонт в Азию, но это им снова не удалось.

Тем временем многие французы, недовольные маленькой скоростью продвижения войска, спешно двинулись вперед, стремясь быстрее присоединиться к германцам. Однако те повели себя весьма недружелюбно и отказывались делиться с новоприбывшими продовольствием. К этим французам присоединились отряды из Лотарингии, которые были в плохих отношениях с германцами и стали настраивать своих соотечественников против них. Таким образом, прежде чем французский король прибыл в Константинополь, отношения между солдатами двух армий крестоносцев были испорчены, но при этом как германцы, так и французы испытывали неприязнь в отношении византийцев, и это не предвещало крестоносцам ничего хорошего.

Когда в Константинополе впервые узнали о приближении крестоносцев, император Мануил был занят решением проблем, связанных с Анатолией. Несмотря на походы, совершенные его отцом и дедом, положение в азиатских провинциях империи все еще вызывало беспокойство. Турки не вторгались только в прибрежные области. При этом они ежегодно устраивали набеги на территории, расположенные в глубине материка, избегая крупных крепостей и ускальзывая от византийских армий. Обитатели приграничных областей покинули свои деревни и бежали в города или на побережье. Мануил стремился создать четкую линию границы, контролируемую цепью близко расположенных друг к другу крепостей. На создание этой линии и обеспечение ее безопасности были направлены как дипломатический дар императора, так и походы, в которые он отправлялся.

В декабре 1141 г. умер эмир из династии Данишмендидов Мухаммед ибн Гази. Он был наиболее авторитетным мусульманским правителем в Малой Азии, но после его смерти между сыновьями и братьями разразилась междоусобная война. К концу 1142 г. эмират распался на три части. Его сын Зун-н-Нун правил в Кесарии-Мазаке, братья Якуб Арслан ибн Гази и Айн ад-Даула ибн Гази — в Сивасе и Мелитене соответственно. Масуд, султан Коньи из династии Сельджукидов, решил воспользоваться этой раздробленностью и добиться господства над турками Анатолии. Он вторгся на территорию Данишмендидов и установил контроль над областями вплоть до Евфрата. Испуганные его враждебностью братья Якуб Арслан и Айн ад-Даула решили заключить союз с Византией и согласно условиям договора, заключенного, вероятно, в 1143 г., в некоторой степени стали вассалами императора.

Мануил решил выступить против Масуда, солдаты которого вторглись в Малагину, стоявшую на пути из Никеи в Дорилей. Император оттеснил их, но вскоре вернулся в Константинополь из-за ухудшившегося здоровья и неизлечимой болезни его сестры Марии, доказавшей ему свою верность, когда ее муж кесарь Иоанн Рожер, имевший норманнское происхождение, организовал против вступавшего на престол Мануила заговор. В 1145 г. Масуд снова вторгся на территорию империи и захватил в Исаврии небольшую крепость под названием Пракана, тем самым создав угрозу для сообщения между Византией и Сирией. Вскоре он организовал набег на долину Меандра, участники которого дошли почти до моря.

Император подумал, что пришло время нанести удар по Масуду, и двинулся к Конье. Незадолго до этого Мануил женился, и поговаривали, что он решил показать своей молодой жене из Германии все величие византийского рыцарского духа. Летом 1146 г. он отправил султану сообщение, в котором содержалось официальное объявление войны, и величественно двинулся во главе своего войска по дороге, шедшей мимо Дорилея в Филомелий. Там его попытались остановить несколько отрядов турок, но византийцы сумели отразить их нападение. Масуд отступил к своей столице, но, усилив ее гарнизон, сам остался за пределами города и отправил на Восток письма с просьбой о срочном подкреплении.

Византийская армия разбила лагерь около Коньи, которую обороняла султанша, и стояла там на протяжении нескольких месяцев. Мануил обращался со своими врагами весьма обходительно. Когда стали ходить слухи о том, что султан убит, император отправил к его жене гонца, чтобы сообщить, что это неправда. Кроме того, он пытался, хотя и тщетно, заставить своих солдат с уважением относиться к мусульманским погребениям, располагавшимся за пределами города. Однажды Мануил внезапно отдал приказ к отступлению. Позже стали говорить, что он услышал о приближающихся крестоносцах. Однако вряд ли к тому времени он уже успел узнать о решении, принятом весной в Везле. Император определенно подозревал о намерениях короля Сицилии и вполне мог понять, что что-то назревает. К тому же Мануил узнал о значительном пополнении армии Масуда и стал опасаться, что не справится с длинными и рискованными линиями коммуникации. Поэтому его войско медленно, не нарушая строй, отступило на территорию Византии.

Прежде чем Мануил успел организовать новый поход на Конью, ему все же пришлось столкнуться с крестоносцами, которые действительно приближались к территории Византии. Он был обеспокоен и имел на это все основания, так как предыдущий опыт общения византийцев с крестоносцами оказался не самым приятным. Поэтому когда весной 1147 г. Масуд прислал ему предложение заключить перемирие и пообещал вернуть Византии Пракану и отказаться от прочих результатов своих завоеваний, император согласился. Правда, из-за того, что он заключил этот договор, о нем стали говорить как о предателе христианской веры. Однако враждебность, проявленная Конрадом еще до того, как германцы узнали о перемирии, свидетельствует о том, что данное решение Мануила было весьма мудрым. Он не считал себя чем-то обязанным сотоварищам по вере, открыто строившим планы нападения на Константинополь. К тому же вряд ли Мануил радовался походу, который, несомненно, позволил бы князю Антиохии забыть о недавно совершенном оммаже и об обещании подчиняться императору. Ввязавшись в масштабную войну с турками, он облегчил бы проход крестоносцев по Анатолии, но таким образом позволил бы им принести значительный ущерб Византии, являвшейся оплотом христианства. Мануил предпочитал избегать проблем, способных ослабить его державу в столь непростое время, особенно при условии надвигающейся войны с Сицилией.