Светлые камни подъездного пути поблескивали, словно жемчужины, в сиянии ярких газовых фонарей. Десятки различных экипажей и дорогих автомобилей полукругом выстроились перед домом, стояли они и на Пятой авеню, перед воротами. Эдвард подошел к длинному автомобилю с обтекаемыми линиями, сверкающему черным лаком, внутри машины все было обтянуто белой кожей. Прежде чем Софи поняла, в чем дело, Эдвард распахнул дверцу и, втолкнув Софи внутрь, сам уселся рядом. Перегнувшись через нее, он запер дверцу и стал мрачно смотреть на девушку.
Софи почувствовала, что ее охватывает паника.
— Ты можешь запереть меня в этой машине!
— Вот как? — Он приподнял бровь. — Но я уже это сделал.
Софи, задрожав, обхватила себя руками.
— И куда же мы направляемся?
— Пока никуда. До тех пор, пока не решим все окончательно.
У Софи слегка застучали зубы — не столько от холода, сколько от слов Эдварда. «Пока не решим все окончательно». Взгляд его остановился на полуобнаженных плечах Софи. Она напряженно сжалась. Взгляд Эдварда скользнул ниже, к чувственной ложбинке между ее пышными грудями, верхнюю часть которых приоткрывало декольте. Эдвард стиснул зубы. И резко отвел глаза.
А потом быстро снял смокинг и набросил его на плечи Софи. Она отвернулась и невидящим взглядом уставилась на особняк Ральстонов, пытаясь удержаться от внезапных слез.
— Как ты могла? — хрипло, с горечью спросил Эдвард. — Как ты могла поступить так эгоистично, так жестоко?
Софи робко посмотрела ему в глаза.
— Эдвард, мне очень жаль… — Ей было куда больше жаль, чем он мог себе вообразить.
— Но почему?!
— Потому что я боялась. Тебя.
— Не понимаю.
Софи, внезапно решившись, выпалила:
— Я не могу выйти за тебя замуж без любви, Эдвард!
Все словно замерло вокруг них, и время остановилось. Сердце Софи билось так тяжело и так громко, что она была уверена — Эдвард слышит его удары. Крепко сжав рулевое колесо, он смотрел прямо перед собой на Пятую авеню, и его лицо было бледным и напряженным.
— Я понимаю…
Софи затопила волна отчаяния. Ведь если бы у Эдварда была к ней хоть капля чувства, он сейчас сказал бы об этом и дал ей шанс уступить, принять его предложение. Ведь ей, пожалуй, хватило бы простой привязанности с его стороны, она смогла бы жить и с этим…
Но ему нужна только Эдана. Софи плотнее закуталась в смокинг. Она смотрела на его дерзкий, прекрасный профиль, но глаза Эдварда были пустыми, пугающими. Она опустила голову, прижалась щекой к теплой мягкой ткани. На ее коже останется его запах. Чуть пряный, чуть отдающий мускусом… невероятно мужской запах.
Наконец Эдвард снова повернулся к Софи, но его лицо хранило бесстрастное выражение.
— Я хочу видеть Эдану.
Софи почти не могла поверить, что они так легко решили вопрос о браке. Она почувствовала себя обессиленной, но не знала, отчего — от облегчения или от разочарования, и не хотела думать об этом.
— Разумеется, ты можешь ее увидеть.
— Она здорова?
Софи кивнула, с трудом заставляя себя говорить:
— Да. С нами приехала Рашель. Сейчас она присматривает за малышкой.
— Рашель? А-а, это та рыжая француженка?
— Да.
Эдвард изучал лицо Софи, но о его чувствах невозможно было догадаться.
— Где вы остановились?
— В меблированных комнатах. Я дам тебе адрес. Ты сможешь навещать Эдану в любое время. — Софи с усилием натянула на лицо улыбку. А в мыслях у нее вертелось одно: «Он больше не будет настаивать, чтобы я вышла за него замуж». Ей следовало чувствовать себя бесконечно счастливой — но она была бесконечно несчастна.
Их взгляды встретились. Софи нечаянно отпустила полы его смокинга, и они разошлись, открыв ее декольте. Софи тут же снова запахнулась. Теперь, когда самое страшное было позади, она ощущала в бедрах прилив желания — запретного, но такого сильного желания, ей никак не удавалось убедить себя, что она ничего не ощущает.
— Ты собираешься выйти за Мартена? — спросил Эдвард небрежным тоном — так говорят о погоде со случайными знакомыми.
Софи сжалась.
— Я… я думаю об этом.
Эдвард резко вздохнул, его ноздри расширились.
— Понятно. — В глазах его сверкнула ярость. — Должен ли я понимать это так, что ты его любишь?
Софи прислонилась к дверце машины. Она подумала, что Эдвард, наверное, боится потерять Эдану.
— Эдвард, тебе не о чем беспокоиться… — быстро заговорила она.
Он схватил ее за плечи и рывком притянул к себе. Софи вскрикнула, но было уже поздно. Эдвард обнял ее за талию, и его губы коснулись ее губ. И вот он уже целовал ее с безумной силой…
Его руки были крепки, как сталь, и Софи не могла даже пошевельнуться. Но вот наконец Эдвард с усилием оторвался от ее губ, страстный поцелуй закончился, и он прижался лбом к ее лбу. Софи боялась двинуть даже пальцем, боялась заговорить. Она опасалась снова пробудить в нем гнев. Эдвард дышал тяжело, Софи почти задыхалась.
А потом она поняла, что его рука, лежащая на ее талии, осторожно ласкает ее тело сквозь тафту платья…
Сильные, умелые пальцы то поднимались чуть выше по спине Софи, то спускались ниже, оставляя за собой огненный след…
Эдвард снова придвинулся к ней. Его грудь прижалась к ее груди, его губы коснулись ее губ. Мгновением позже он мягко захватил ее нижнюю губу. Это было просьбой. Софи вскинула руки на плечи Эдварда, всхлипнула и раскрылась ему навстречу.
Она уже и забыла, что такое поцелуй. Эдвард впивался в ее губы, терзал ее язык… Софи пылко отвечала ему, забыв о сопротивлении. Его руки скользнули к ее бедрам, жадно сжимая их. И так же страстно и жадно Софи стискивала его плечи. Она напряженно изгибалась в его объятиях, охваченная жаром, желая, чтобы его поцелуй не прекращался никогда…
Радостное возбуждение охватило Софи. Эдвард словно вливался в нее, все глубже проникая языком в ее рот, и вдруг Софи оказалась лежащей на спине, а Эдвард был сверху.
Она громко вскрикнула, ощутив его бедра, тяжелые и крепкие, и ее руки сами собой спустились по его спине. Даже если умом она и хотела бы протестовать, тело не позволило бы ей этого.
Эдвард оторвался от ее губ, его тело содрогнулось. Он посмотрел прямо в глаза Софи. И что-то дикое, страстное влилось в нее через взгляд Эдварда, она поняла это горячее мужское желание. Она никогда не чувствовала себя такой, в этот момент она стала истинной женщиной, соблазнительной, прекрасной, неотразимой… Она нежно коснулась его щеки.
Он спросил:
— Мартен может заставить тебя стонать и трепетать, как это делаю я?