Прощай, невинность! - читать онлайн книгу. Автор: Бренда Джойс cтр.№ 72

Представитель компании «Де Бирс» приезжал к Эдварду неделю назад с предложением откупить его участок. Эдвард отказался, хотя это и выглядело чистым помешательством. Ему предлагали целое состояние, уступи Эдвард, он смог бы сразу уехать домой. Но он не знал, где его дом. В Нью-Йорке? Но был ли ему домом особняк на Пятой авеню? Или его дом — роскошный номер в отеле «Савой»? Но уж наверняка его дом не в Калифорнии. Эдварду казалось совершенно немыслимым вернуться на ранчо Мирамар, где жили его отец и брат Слейд с женой и ребенком. Не был ему домом и Сан-Франциско, где жила его мать. Эдвард не виделся с ней два года — с тех пор, как его родители разошлись.

У него все ныло внутри. И все тело болело, и в голове что-то воспаленно пульсировало. Нет, ему незачем продавать свой рудник. Ему некуда ехать. Да и не хотел он никуда ехать. Словно Хоупвилл, Кейп-Колон в Африке были его подлинной судьбой, его жизнью.

Именно Африка, а не Париж, где жила она.

Эдвард разозлился на себя за эту мысль. Схватив лопату, он повернулся спиной к фермеру и снова начал копать.

— Странный вы человек, — заметил старик, обращаясь к его спине. — Так себя ведете, словно вам нравится себя мучить.

Эдвард упорно молчал, и в конце концов фермер ушел. Если Эдвард и хотел измучить себя, это его право.

И он не прекращал работу до тех пор, пока на плоскую, голую равнину не упали сумерки. Это время дня Эдвард ненавидел сильнее всего, потому что, возвращаясь в город, он, несмотря на физическую усталость, не мог избавиться от тяжелых мыслей.

Собрав все, Эдвард вскинул рюкзак на плечо и с лопатой в руке отправился в Хоупвилл, изо всех сил стараясь не думать. Но как это было трудно! Настолько трудно, что в этот момент Эдвард не отказался бы и от компании старого фермера. Уж лучше слушать чей-нибудь голос, нежели бороться с собственными пугающими мыслями.

К тому времени как Эдвард дошел до Хоупвилла, он здорово разозлился. Разозлился на себя, на Софи, на весь мир.

Во всем этом крылась некая зловещая ирония. Эдвард вмешался в жизнь Софи, чтобы помочь ей стать свободной, и при этом сам обратился в раба. Софи совершенно забыла о нем, а вот он не в состоянии забыть Софи. Не мог забыть ее ни на день, ни на час, ни на минуту. И не важно, чем он занимался, ничто ему не помогало.

Эдвард прошагал по главной улице городка, кивая встречным торговцам и солдатам. Поскольку поезда из Кимберли шли через Хоупвилл, красные мундиры то и дело попадались навстречу. Перемирие было подписано еще в мае, но тем не менее между сторонами регулярно вспыхивали кровавые стычки. Ни африканеры, ни британцы никак не могли угомониться.

Улица, широкая и тихая, была залита грязью. В долину Оранжевой реки пришла осень, дни стояли прохладные и приятные. Но все вокруг утопало в грязи; сезон дождей затянулся, и сами дожди в этом году были необычайно сильны, в результате чего беленые стены домов на окраине города покрылись пятнами серовато-коричневой грязи. Да и в центре было не лучше, владельцы домов не трудились красить стены, зная, что им все равно не перебороть зимнюю грязь или летнюю пыль. Скучные, зачастую обветшавшие дома с фальшивыми деревянными фасадами уныло выстроились вдоль улицы, на которой не росло ни единого дерева.

Эдвард снимал номер в лучшем отеле Хоупвилла — двухэтажном оштукатуренном домике. Он поднялся по кирпичным ступеням, пересек темный вестибюль с деревянным полом. Взяв у полупроснувшегося клерка ключ, подошел к лестнице, заставляя себя не думать о Софи…

Подойдя к своему номеру, Эдвард вставил ключ в замочную скважину. Но дверь оказалась отперта, и от нажима она резко распахнулась, заставив Эдварда мгновенно схватиться за пистолет, который он носил в кобуре на поясе. Прижавшись к стене, он ждал. Тот факт, что Эдвард буквально купается в алмазах, ни для кого не был секретом.

— Эдвард?

Удивившись, но ничуть не обеспокоясь, Эдвард опустил пистолет и шагнул в комнату. На его кровати сидела женщина.

Она улыбалась ему. Ее эбонитово-черные волосы были распущены, приподнятая юбка открывала взору длинные стройные икры кофейного цвета.

— Я тебе кое-что принесла, — ласково сказала жен-~40 щина.

Раздраженный Эдвард ногой захлопнул дверь.

— Как ты сюда попала?

— Одна улыбка — и готово! — прошептала она, вставая и подходя к нему. Она положила руки ему на плечи и прижалась к Эдварду всем своим роскошным чувственным телом.

Рубашка на Эдварде была расстегнута, и он обнаженной кожей сквозь тонкий шелк платья мгновенно почувствовал напряженные соски женщины. Эдвард положил пистолет на комод и, взяв ее за руки, мягко, но твердо отстранил от себя. Он даже не улыбнулся.

— Вот сюрприз так сюрприз. Но я не уверен, что мы знакомы.

— Только не по моей вине. — Она пристально глядела на него. — Меня зовут Элен, и я уже с февраля пытаюсь найти к тебе подход, Эдвард. Ты что, вообще не любишь женщин?

Эдвард окинул ее взглядом. Элен, пожалуй, была единственной хорошенькой женщиной в городе. И конечно, в свое время он нашел бы ее просто очаровательной. Эдвард замечал ее интерес к себе, но его это не волновало. Он давно утратил желания — в то рождественское утро, когда проснулся в постели с двумя дешевыми шлюхами; он понятия не имел, как их звали, да и не хотел этого знать, исполненный отвращения к себе…

Элен снова прижалась к нему, но она уже не улыбалась.

— Неужели тебе совсем не нравятся женщины? Неужели тебе не нравлюсь я? — прошептала она.

И даже сейчас, несмотря на восемь месяцев воздержания, несмотря на то что его тело физически все же реагировало на близость горячего женского тела, Эдвард не испытывал настоящего желания лечь с ней в постель.

— Да. Я не люблю женщин.

Она рассмеялась:

— Может, и не любишь, но твое тело думает иначе.

Эдвард хранил на лице каменное выражение. Элен всмотрелась в него, потом отступила на шаг.

— Ты странный. Ты не улыбаешься, не смеешься. Ты даже не разговариваешь ни с кем, разве что этого не удается избежать. Я знаю. Я за тобой наблюдала. Ты работаешь словно одержимый, а потом так же играешь. И пьешь тоже. Ты живешь так, словно всех ненавидишь.

Эдвард повернулся к ней спиной, бросил шляпу на стул и стянул рубашку. И очень тихо, так, что женщина едва расслышала, произнес:

— Никого я не ненавижу. Кроме себя самого.

Эдвард не стал интересоваться реакцией Элен на его слова. Он прошел через комнату к шкафчику с зеркалом, и старые доски скрипнули под его ногами. Элен направилась к двери. Снимая ремень и расстегивая брюки, Эдвард услышал, что она остановилась у выхода.

— И кто же она? — шепотом спросила Элен. — Кто та женщина, что разбила твое сердце?

Эдвард замер, стиснув зубы. Но, взяв себя в руки, резким движением снял брюки. Под ними были тонкие льняные кальсоны, доходящие до середины бедер, скрывали они не слишком много.