Я пришел, чтобы признаться тебе в своих чувствах.
Хотя для меня это не легче, чем
танцевать босиком на битом стекле.
Элис улыбается сквозь слезы. Ее дом уже рядом, у подножия холма. На крыльце перед синей дверью кто-то стоит. И эта фигура – точно не плод ее воображения.
Наверно, ты меня ненавидишь.
Если бы я мог изменить твое отношение к себе,
то постарался бы аккуратно подобрать такие слова,
чтобы ты точно не сбежала от меня.
Элис бежит к нему и, приблизившись, ловит взгляд темных глубоких глаз. Он совсем не такой, как в Корее. Даже на таком расстоянии она больше не чувствует в нем той силы, порожденной желанием защититься от всего вокруг.
Я ни в чем не уверен. Ну и пусть.
Порой нужно просто пойти на все, чтобы спастись от себя самого.
Хиджун.
Элис подходит к нему, улыбается – и все слова извинений становятся лишними. Он распахивает объятия, и она без раздумий приникает к нему, вдыхает грубый аромат его парфюма, впервые чувствует щекой жар его шеи.
Она на своем месте.
И остается там долго.
Пока любопытство не заставляет ее заглянуть в его черно-золотистые глаза.
Если нет больше той яростной силы, что порой грозилась поглотить целиком, а порой удерживала на расстоянии, что же связывает их теперь?
«Неужели это…?»
Хиджун склоняется к Элис. Медленно прихватывает пальцами локон, выбившийся из пучка, и заправляет за ухо. Его рука касается ее щеки, задерживается, спускается к губам. Хиджун очерчивает их большим пальцем, потом прижимает его к подбородку, притягивает ее лицо к своему и наклоняется. Ее губы соединяются с его, такие нежные и жаркие. –
Весь воздух словно разом покидает легкие Элис.
Когда она отстраняется, Хиджун смотрит на нее глубоким взглядом и тихо произносит:
– Элис, я люблю тебя.
Она улыбается ему. В этот миг он не понимает, что вызвало у нее улыбку. Но он спросит об этом позже. Все время мира теперь принадлежит им.
Элис улыбается, потому что знает, что изменилось в глазах Хиджуна.
Теперь в них светится любовь.