Консерватория: музыка моей души - читать онлайн книгу. Автор: Лисавета Синеокова cтр.№ 44

- Может, и нет, но мне интересно, - ответила я.

Улыбка стала шире и какой-то умиленной, что ли, после чего он ответил:

- Я личный ученик метра Двейна, и у нас с консерваторией Вилмара Аберга Мироносца друг на друга обоюдные большие планы.

- Ты совершенно не щадишь женское любопытство, - пробурчала я и вошла внутрь.

Зал был точно таким же, каким я его увидела в самый первый раз: огромное пустое помещение, на сцене которого стоял Он – прекрасный большой концертный рояль, блестящий ровным черным лаком, вызывающий неистовое желание прикоснуться и одновременно сильнейшее благоговение.

Я направилась прямо к нему, не замечая рядов кресел и количества ступеней, ведущих на сцену. Перед моим взором был только он, великолепный гордый рояль. Сердце кольнула мысль, что, наверное, мой старый черный лебедь когда-то выглядел так же величественно и прекрасно. Очнулась я, только оказавшись в шаге от великолепного создания инженерно-музыкалной мысли. Пальцы сами собой сжимались и разжимались от желания коснуться и нерешительности.

- Присаживайся, - за моей спиной раздался голос, играющий сине-сапфировыми гранями.

****

Я вздрогнула, но потом вспомнила, что пришла сюда не одна, и обернулась, чтобы посмотреть на Даррака.

Увидев мой полный внутренней сумятицы взгляд, Даррак улыбнулся и повторил:

- Присаживайся, Таллия. Он не кусается, - а потом хмыкнул и добавил. – И молния за кощунственные прикосновения тебя не поразит, не волнуйся.

К лицу прилила кровь, окрашивая щеки в румянец. Как он мог узнать, о чем я думаю?

- Ты очень выразительно размышляешь, - ответил оллам на незаданный вопрос, а я робко улыбнулась и перенесла все внимание на рояль.

Осторожно, будто она была хрустальной, откинула крышку и полюбовалась на черно-белые клавиши. Красота. Присела на банкетку. Затем провела по ним подрагивающими пальцами - легко, не извлекая звуков, знакомясь.

Пауза. Медленный неслышный вдох. Я опускаю пальцы на клавиши, глубоко вдавливая их в штульраму. Раз, другой, третий. Свожу брови. Пробегаю октавы в легком арпеджио. Закусываю губу. Снова аккорды и тот же результат. Руки соскальзывают. Рояль не отзывается. Звук прекрасен, но какой-то холодной красотой. Он не живой, не искрящийся. Инструмент не… И я признаюсь себе, в чем причина моего недовольства на самом деле: он не ластится к моим пальцам, как к рукам Даррака. Вздыхаю. Я так надеялась на маленькое чудо, что рояль мгновенно примет меня… С чего бы ему это делать? Вот и я понимаю, что не с чего. Я ведь сама не могу вот так просто открыться чужому человеку, так что не мне требовать подобное ни от кого, в том числе и от инструмента.

Внезапно пространство резко сузилось. Даррак Кейн склонился надо мной, его грудь оказалась за моей спиной, а голова – над правым плечом. Он протянул руку к черно-белым клавишам, и я почему-то почувствовала себя почти в объятьях.

- Смотри, - произнес он и начал наигрывать мелодию.

Звук преобразился до не узнаваемости, распускаясь дивным цветком от самых струн, волнующихся под черным поднятым крылом.

- К этому роялю нужно найти верный подход, чтобы он стал подчинятся в нужной мере, - продолжил оллам, наклоняясь еще чуть ниже. – Обрати внимание на запястье, оно должно чуть играть, но совсем немного.

Я перевела взгляд с длинный музыкальных пальцев на кисть, а потом на запястье. Отметив, что у Даррака красивые, несмотря на аристократичность, истинно-мужские руки с широкой ладонью и сильными пальцами, стала смотреть и запоминать движения, которые мне он показывал. Хитростей было не много, но они смягчали воздействие на чувствительный инструмент.

Повернув голову ко мне и посмотрев прямо в глаза, Даррак спросил:

- Все поняла? – словно звезды в темно-синем небе в его голосе проявились слегка хриплые нотки, а серебро глаз как будто притягивало к себе и почему-то не только взгляд.

Я едва заметно кивнула. Даррак улыбнулся одними уголками губ и отстранился.

Мне захотелось шумно набрать полную грудь воздуха - оказалось, что я затаила дыхание, как только пересеклась взглядом с его глазами - но я сдержалась и воздух пропускала медленно, словно по узкой тропинке, так, будто ничего не произошло.

Восстановив ритм дыхания, снова подняла руки над черно-белыми клавишами и попробовала в точности повторить продемонстрированные движения, после чего робко прикоснулась к белым пластинам. Сначала трезвучие, затем переборы… Звук неуловимо изменился. Нет, он не был таким, как у Даррака, но, по крайней мере, в нем зажглась жизнь.

До конца не веря своим ушам пробежалась пальцами по клавишам. Не показалось. Захотелось обнять весь мир или хотя бы присутствующего здесь замечательного оллама, так ненавязчиво и тактично указавшего мне на ошибку. Переполненная радостью и воодушевлением повернулась к нему и улыбнулась, стараясь вложить в эту улыбку всю мою благодарность, весь восторг и признательность.

Молодой мужчина встретил мой взгляд так, будто все это время смотрел только на меня. Серебряная руда глаз волновалась, словно море, приковывая к себе внимание. И не звучи под моими пальцами рояль, подобный этому, я бы замерла, не в силах оторвать взгляда, но живое звучание ласкало мой слух, все больше и больше завладевая вниманием. Против таких звуков устоять было невозможно, и я вернулась к роялю. С ним хотелось поделиться всем, что я когда-либо чувствовала. Но сыграть все одновременно просто невозможно, поэтому пришлось выбрать.

Тональность Солнечный Гелиодор на серебряной нити. Мелодия, олицетворяющая собой солнечный свет. Ния, переложенная на ноты. С этим инструментом я в первую очередь хочу поделиться радостью. Ей не всегда легко делиться с людьми: иногда о неудачах и горе рассказать легче, чем об искренней радости, потому что не каждый сможет разделить ее с тобой, а от этого она тускнеет. Но не рояль. Клавиши отзываются с интересом, будто прислушиваясь, пробуют мелодию на вкус. Я улыбаюсь. Желтый, так похожий на солнечный, свет заполняет пространство, зарождаясь в моей душе, стекая к пальцам и при соприкосновении с клавишами инструмента расходясь сияющими лучами, заполняя собой каждую нишу, каждый уголок. Это мелодия искреннего счастья, когда кажется, что тело слишком тесно для души и хочется взлететь в небо, чтобы утонуть в его прозрачной синеве. Кажется, еще немного - и тело разлетится под напором яркой радости. Вторая, третья, а иногда и четвертая октава дарят легкое, светлое, переливчатое звучание, но и аккомпанемент левой руки, пусть он и гораздо ниже, передает то чувство парения, когда от счастья за спиной вырастают крылья, достаточно сильные, чтобы ноги не касались земли.

Зал с задернутыми шторами наполняется ослепляющим сиянием музыки. Я закрываю глаза, и дальше пальцы, помнящие каждый пассаж, играют сами, оставляя мне возможность купаться в этом царстве света, подставляя ему то одну, то другую щеку. Счастье. Я неистово хочу, чтобы инструмент прочувствовал его вместе со мной, и рассказал тем, кто нас слушает, насколько воздушно, наполняющее меня чувство.