Трон Знания. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Такаббир Эль Кебади cтр.№ 61

Ярис повернулся к Адэру:

– При всем уважении к опыту и возрасту я не могу позволить человеку без должного образования прикасаться к больной.

– Маркиз! Проводите их в палату!

– Прошу прощения, мой правитель, но в моей клинике действуют определенные правила, нарушать которые никому не позволено. Даже мне.

Адэр поднялся:

– Распорядитесь перенести Малику в машину.

– Ее нельзя перевозить.

Адэр направился к двери.

Через минуту тишину коридора вновь нарушил звук шагов. Маркиз Ларе вел стариков в отделение интенсивной терапии.

***

Со стула вскочила сиделка. Приподняв подол белоснежного платья, присела и слегка склонила голову. Белокурые локоны спрыгнули с покатых плеч и замерли на высокой груди.

– Иди, Вельма, отдыхай, – сказал Ярис.

Девушка выпорхнула за дверь, оставив в палате тонкий аромат таежных лесов.

Ярис приблизился к лежащей на боку Малике. Бросил сокрушенный взгляд на письмена – час назад они бежали намного быстрее. Накрыл простыней спину, усеянную кровоподтеками, повернулся к старикам:

– Вельма все время находится рядом… – И умолк на полуслове.

Адэр ничего не сказал им! Он привез сюда дряхлых, беспомощных людей и даже не удосужился хоть немного подготовить их к сильнейшему всплеску переживаний!

Ярис подхватил Муна под локоть, усадил на стул. Втиснул в трясущуюся ладонь стакан воды с успокоительными каплями. Подошел к Йола, но тот оттолкнул протянутую руку, ущипнул себя за ухо и с нестарческой резвостью подскочил к кровати.

Прикоснулся к шее Малики:

– Сколько?

– Что «сколько»? – переспросил Ярис.

– Сколько не дышит?

– Со вчерашнего вечера.

– Сколько часов?

Тон тщедушного на вид старика был жестким и требовательным. Ярис растерялся. Доныне простой люд разговаривал с ним как с Богом – полушепотом. Не зная, как отреагировать на недопустимый образ обращения к себе, взял с тумбочки карту болезни. Пролистывая страницы, пытался вспомнить, о чем спросил ориент.

Йола осторожно повернул Малику на спину. Взглянув на лицо, отшатнулся. Но уже через секунду худые пальцы вонзились в грудную клетку девушки.

– Осторожно! – вскричал Ярис. – У нее сломаны…

– Третья.

– Простите?

– Сломана третья кость. Верх сердца.

Ярис нахмурился.

Старик вдавил в тело ребро ладони:

– И пятая. Низ сердца. – Вогнал пальцы в межреберье настолько глубоко, что, казалось, проткнул кожу насквозь. – Сердце живое.

Ярис снял очки. Надел.

– Сколько не дышит? – вновь спросил Йола.

Ярис скользнул взглядом по записям в карточке, посмотрел на настенные часы:

– Одиннадцать часов.

– Йола нужны минуты.

– Одиннадцать часов и двадцать минут.

– У Йола есть сорок минут.

– Простите, я не понял.

– Ориенты могут долго не дышать. Так понятно?

– Это я знаю. Ко мне приносили мальчика. Ориента, – говорил Ярис, наблюдая за пальцами старика. – Он вдохнул кусочек ракушки. Пока его несли, пока я извлек инородное тело… По идее ребенок не дышал пять часов, хотя я думаю, сломался мой стетоскоп, и потому я не смог услышать…

– Ориенты ныряют на двенадцать часов, – перебил Йола.

– Малика – ориентка? – искренне удивился Ярис и даже успел за долю секунды подумать, что впредь не стоит подслушивать сказки.

– Малика – нет. Отец Малики – ориент.

Фраза, произнесенная стариком минуту назад, наконец-то догнала Яриса. Он окончательно смутился:

– Вы хотите сказать, что ориенты могут обходиться без воздуха двенадцать часов?

– Йола не хочет сказать. Йола уже сказал.

Ярис оттянул воротник рубашки:

– Предположим, вы услышали сердце. Предположим, девушка может не дышать длительное время.

– Двенадцать часов, – вставил Йола.

– Хорошо, я запомню. Но у нее температура такая же, как в комнате. Температура трупа.

– Отец Малики – ориент.

Ярис прижал к виску ладонь:

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Ориент ныряет на двенадцать часов в холодную воду. Ориенту нельзя мерзнуть.

– Вы хотите сказать, что, когда ориент задерживает под водой дыхание, температура его тела понижается до температуры окружающей среды?

– Не ниже двенадцати градусов.

– Вы шутите?

– Йола не умеет шутить.

Ярис расстегнул верхнюю пуговицу рубашки:

– А куда ныряет ориент на двенадцать часов?

– В море. Мун! Помоги.

Ярис посмотрел на старика, сидящего на стуле, и поморщился – в суматохе он явно переборщил с успокоительными каплями.

– Я помогу. Что надо сделать?

– Йола хочет посмотреть спину.

Они осторожно перевернули Малику. Взглянув на письмена, Ярис вытер выступивший на лбу пот. Слова побледнели, проступали не все буквы, и лениво бегущие строки походили на прореженные зубья старой расчески.

– Йола не знал, что надпись живая, – сказал старец озадаченно.

– Именно это удержало меня от вскрытия.

Пальцы старика забегали по спине Малики.

– Четвертый выбит. Пятый.

– Не так быстро, – попросил Ярис, нервозно листая карточку.

– Седьмой. Копчик смещен.

– Подождите!

Старик перевернул Малику на спину:

– Сколько у Йола времени?

– Двадцать минут. А что вы делаете?

– Йола хочет знать, почему Малика не дышит.

– Честно говоря, когда я увидел девушку, решил, что у нее вообще не осталось целых костей и внутренних органов. Однако при обследовании методом пальпации оказалось…

Ярис подавился словами. Пальцы старика чуть ли не полностью ушли под ребро Малики.

– Отломки ранили легкое. В себя воздух тянуть можно, а вытолкнуть нельзя. Сколько у Йола времени?

– Десять минут.

– Йола нужна длинная игла, пустая внутри. – Старик поцеловал Малику в лоб. – Потерпи, дочка.

***

Ярис кружил по коридору, нервно потирая ладони.

В его клинике работали доктора почти всех востребованных специальностей. В основном это были выходцы из малоимущих семей, те, кто не гнался за большими деньгами, кто искренне любил медицину, народ и родину. Ярис помогал им с обучением за границей, притом не тратя отцовских денег. Он изобретал лекарства, продавал свои открытия, и статью дохода, не задумываясь, превращал в статью расхода с целью получения в дальнейшем прибыли в виде надежных и самоотверженных соучастников великого дела. Но с травматологами ему не везло. И всему причиной был прииск «Горный», где чуть ли не каждый день случались травмы, чаще всего несовместимые с жизнью.