Песнь копья - читать онлайн книгу. Автор: Илья Крымов cтр.№ 97

Инглейв поцеловала девушку в лоб после чего стала тревожной, будто вспомнила нечто важное, о чём прежде неосмотрительно позабыла.

— Что такое?

— Времени мало. Я должна поведать тебе ещё об одном пока не поздно.

Женщина указала вниз, на гигантов, без устали размахивавших плетьми.

— Смотри, моя дочь, когда-то они были славным и мудрым народом гор, но к закату своей цивилизации стали служить губительной силе. Их соблазнили самым скучным, но чего сами они достичь не могли, тем, чего они не желали, пока шёпот не начал звучать в их сновидениях, — бессмертием. Ради него народ сей превратился в погонщиков рабов, злых и жестокосердных слуг, которые больше не могли умереть, хотя души их сгнили в час слабости.

Лик Инглейв всё сильнее искажался тревогой. Гиганты взмахивали руками, плети свистели, рассекая воздух, рабы выли от муки.

— Надо помочь истязаемым, — решила Самшит, расправляя огненные крылья.

— Им уже давно помогли, дочь моя.

Палец покойной первожрицы указал на небо. В том месте дымная пелена рассеялась, пропуская поток солнечного света, в котором парил некто. Он был далеко, но Самшит, пожелав, рассмотрела незнакомца в мельчайших подробностях. Мужчина преклонных лет, худой, но с гордой осанкой, суровым горбоносым лицом, украшенным синей бородой, усами и бровями. Носил он тоже синее, а ещё имел корону, плащ, посох, кольцо и гримуар. В глазницах старца пульсировали сгустки чистой магии, — индиговое сияние с проблесками бирюзы.

Он крикнул и всё мироздание отозвалось, задребезжало. С посоха сорвались голубые линии, поражавшие гигантов, валившие наземь и заставлявшие сотрясаться в агонии. Их могучая плоть обвисала на костях и рыхлела словно варёная, маски и плети срастались с ней, гиганты визжали и выли громче, чем их жертвы. Человек в небесах бичевал бичевателей плетью голубых молний, рокоча слова:

— БУДЕТЕ СТРАШИТЬСЯ СВЕТА СОЛНЕЧНОГО РОВНО ГНЕВА МОЕГО ВО ВЕКИ ВЕЧНЫЕ! ПРОКЛИНАЮ!

Тяжёлые колышущиеся фигуры, изуродованные проклятием, ползли и переваливались через края провалов, падали в глубины земли. Они не могли умереть, но и жизнь их отныне была одним лишь страданием. Вой тоски и плач из провалов всё звучал.

— Кто это? — спросила Самшит, глядя на синюю фигуру, шествовавшую среди освобождённых рабов, которые падали ниц словно перед богом.

— Ты знаешь имя. Это чародей, который сначала соединил мир, а потом бросил его в горнило губительной войны тысячи лет назад. Все они такие, маги, волшебники, колдуны, холодные, эгоистичные вероломцы…

Самшит могла лишь представить, какую боль испытывала её названная мать, косвенно признавая свои ошибки, свой позор.

— Нужно спешить, дитя…

— Зачем ты показываешь мне времена до пришествия Элрога? Что здесь…

Вой из-под земли не утихал.

— Торопись, дитя моё, они рядом, они идут.

Вой…

///

Она проснулась под громкий звук, доносившийся снаружи. Завывал ветер и надрывался сигнальный рог, издавая громкие протяжные стоны. Почти сразу в верху живота проявило себя тяжёлое и холодное чувство близости чего-то дурного. Белый орк вернулся…

Распахнув окно и тяжёлые ставни, Самшит впустила в комнату поток ледяного ветра со снегом. Снаружи оказалось белым-бело и по улицам торопились гномы. Рог собирал защитников очага, — ополчение, мужчины облачились в кольчуги, железную чешую и нагрудники, надели шлемы-каски, взялись за большие щиты, топоры, шестопёры, боевые кирки. За ними спешили жёны, обряженные в чепрачные туники и стёганые сарафаны. Они несли пучки стрел, болтов, арбалеты, маленькие тугие луки, мушкеты и готовые патроны к ним.

В дверь громко забарабанили, так что первожрица вздрогнула и поспешно закрыла окно.

— Матушка, — Нтанда поклонилась, — вы уже проснулись! Немудрено!

— Что происходит?

— Неизвестно, бородачи говорят, что кто-то напал извне. Хозяин закрывает таверну и отправляется на стены со всей семьёй, нас выгоняют.

— Не будем задерживать их, — решила Самшит быстро, перебарывая нараставшее чувство мерзости вверху живота. — Пылающий желает, чтобы мы продолжили путь немедля.

Верховная мать взяла Доргонмаур, завёрнутый в парусину, и пошла, опираясь на него. В общем зале тоже царил переполох, посетителей кроме свиты Самшит не осталось, жена хозяина подавала тому шлем с наносником, сын поднёс обитый бронзовой каймой восьмиугольный щит, на поясе висел угловатый гномий тесак.

— Матушка, — брат Хиас, непривычно бледный с нездоровым отёкшим лицом и мукой в глазах, обернулся к ней, — кажется, наше время здесь подходит к концу.

— Поспешим к воде… — Самшит напряглась от судорожной боли, вдруг пронзившей тело.

— Что с вами?

— Дурно… кажется, будто белый орк душит меня в своих объятьях… какая-то гнилостная вонь…

Пламерожденные, Змейки и братья Звездопада оберегали Верховную мать как зеницу ока, пока отряд спускался к самому берегу, минуя группки гномов, спешивших в обратном направлении.

Там на причалах ждал Кельвин, который следил, чтобы баркасы не ушли до срока. Он отпустил скиартмаров и хиллфолков ещё накануне, выплатив им остаток жалования от имени пьяного Хиаса, рунные мастера также сочли свои обязанности исполненными и продолжать путь собирались только элрогиане. Плавник Маргу рассекал ледяную воду поодаль, орк всё это время провёл в озере.

Не дойдя до причалов полусотни шагов, Самшит вдруг согнулась пополам от режущей боли в животе, её тело покрылось испариной, десятки незримых стальных игл вонзились в позвоночник.

— Госпожа! — глухо пророкотала Н’фирия, которая не знала, откуда пришла опасность.

— Громко, — застонала та, — как же громко…

Кельвин Сирли оказался рядом в тот же миг, испуганный, однако полностью владевший собой. Он бережно поддерживал голову девушки, прощупывая сердцебиение другой рукой.

— Что с вами, госпожа моя? — ласково спросил галантерейщик, хотя внутри у него всё и сжалось от волнения.

— Громко, — повторяла Самшит, — как воют!

Со стороны стен, защищавших селение, сквозь пелену снегопада доносились выстрелы, обрывки голосов и, действительно, вой. Он не был настолько громким, чтобы причинять боль, но отчего-то при этих звуках сила уходила из рук, а сердца сбивались с ритма. Надрывался сигнальный рог, пока вдруг не стих.

— Небо! — закричал Хиас истошно.

Что-то большое пронеслось над посёлком и рухнуло на одну их лодочных мастерских, разнеся её в пыль. Погнутый рог торчал из обломков дозорной башни, тут и там на снегу багровели брызги крови.

— На баркасы, немедля! — приказал наёмник.

Самшит подняли на руки и двинулись к воде, Хиас оказался рядом с одноглазым. Переживший бессонную ночь возлияний, он выглядел жалко, а тревога придавала бескровному лицу черты обречённости.