1) является необычайно ценным («ужасно красивое», «с веток свисают алмазы») для Перри и отчаянно им желаемым (сильнее, чем он боится змеи);
2) находится в таинственном месте (Африка, джунгли);
3) отвратительно пахнет («меня тошнит от его вони»);
4) является круглым, привлекательным и висит «как апельсины»;
5) охраняется змеей, которая нападает на сновидца и начинает его поглощать, когда он берет «это».
Не трудно истолковать данный сон в понятиях стандартного эдипова треугольника. Перри стремится к грудям своей матери, имеющим для него громадную ценность, круглым и висящим подобно сокровищу, которое необходимо взять и вобрать в себя (уже одно только это обстоятельство говорит нам о том, что он отчаянно нуждается в материнской любви). Все действие сна Перри разворачивается в джунглях (лесу), а в сновидениях и фантазиях лес обычно символизирует бессознательное. Сокровище же охраняется змеей, которая падает на сновидца, стоит ему прикоснуться к запретному плоду, что можно рассматривать как указание на фигуру отца, который наказывает Перри за желание инцеста.
Однако значение некоторых деталей сновидения Перри станет ясным только тогда, когда мы исследуем некоторые подробности биографии сновидца. Почему дерево должно плохо пахнуть и вызывать в нем ощущение тошноты? Мать Перри из американских индейцев, а отец — ирландец. Первое время родители Перри (Текс и Фло) были первоклассными мастерами родео. Рассказывая о самых счастливых моментах своего детства, он видел свою мать «стройной индейской девушкой», которая «скакала на дикой лошади, «норовистом мустанге»». К сожалению, из-за болезни родителям Перри пришлось прекратить выступления, и его мать «взялась за виски», оставила мужа, забросила детей и начала вести столь распутный образ жизни, что любой мужчина, напоивший ее и потанцевавший с ней, мог с ней и переспать. У Перри сохранились «одиозные» воспоминания о том, как его мать спала со всеми мужчинами подряд. Напившись, она нередко ощущала тошноту и в конце концов «задохнулась» от своей собственной рвоты. Тошнотворный запах, присутствующий в сновидении Перри, укрепляет нашу уверенность в том, что за манифестным содержанием этого сна стоит фигура (образ) матери сновидца.
Перри любил отца и в детстве часто пытался убежать к нему от своей потерявшей человеческий облик матери. Однако случалось, что Перри и отец дрались друг с другом. Описывая одну такую драку, Перри говорил: «Папаша, однако же, у меня сильный и драться умеет. Он вырвался и побежал за ружьем…. “Смотри на меня, Перри. Я последняя живая тварь, которую ты видишь”». Как мы помним, аналогичным образом Перри описывал змею (удава). Следовательно, в сновидении Перри это действительно символизирует отца. Заметим, однако, что змея поглощает сновидца — его ноги. За несколько лет до убийства Перри на самом деле сломал ноги, попав в аварию. Данное событие существенно поколебало его образ «Я» как «настоящего мужчины», всегда ловкого и умелого.
Если мы вернемся к табл. 2.4, то нам станет очевидно, что эта часть сна относится к проявлению инициативы, т. е. действию в мире согласно третьей стадии развития по Эриксону. Однако Перри во сне заранее знает, что его инициатива не будет реализована, и на самом деле он терпит неудачу. Его сокрушают за попытку взять на себя инициативу (т. е. Перри живет в страхе, по меньшей мере символически, перед покушением на его сексуальные органы). Еще большей значимостью обладает образ засасывания в песок. Он символизирует дальнейшее растворение в бессознательном или, другими словами, регрессию к предыдущим стадиям развития. Капоте продолжает описание сновидения Перри.
— И что? — спросил Дик. — Змея тебя проглотили? Или как?
— Ладно, не бери в голову. Это не важно.
Но это было важно! Развязка имела большое значение, она была источником его маленького торжества. Однажды он рассказал свой сон Вилли-Сороке; он описал ему могучую птицу, желтую, «вроде попугая». Конечно, Вилли-Сорока — не Дик, он тонкий, «святой». Он понял. Дик мог и посмеяться. А Перри не мог позволить, чтобы кто-то смеялся над попугаем, который впервые прилетел в его сны, когда он был еще семилетним мальчиком, ненавистным и ненавидящим полукровкой в калифорнийском приюте у монахинь — закутанных по самые глаза надсмотрщиц, которые лупили его за то, что он мочился в постель. Как раз после одного такого избиения, которого он никак не мог забыть («Она меня разбудила. У нее был фонарь, и она ударила меня фонарем. Потом еще раз, и еще. А когда фонарь сломался, она продолжала бить меня в темноте»), появился этот попугай, прилетел во сне, «большой, как Иисус, и желтый, как подсолнух», воинствующий ангел, который ослепил монахинь своим клювом, выклевал им глаза и убил, не слушая их мольбы о пощаде, а потом нежно поднял Перри, укрыл его своим крылом и унес далеко-далеко, в рай.
С годами мучения, от которых его спасала птица, менялись; другие люди — старшие дети, отец, неверная девушка, сержант в армии — сменили монахинь, но попугай остался, парящий мститель. И змея, этот страж плодоносящего алмазами дерева, никогда не успевала пожрать Перри, она сама всегда бывала пожрана. А потом благословенный полет! Вознесение в рай, который в одном варианте был просто «ощущением», ощущением могущества, непобедимого превосходства, а в других вариантах сна это ощущение было связано с конкретными событиями. «Как в кино. Возможно, когда-то я его именно там и увидел — запомнил по фильму. Потому что где еще я мог видеть такой сад? С белыми мраморными ступенями, с фонтанами? А далеко внизу, если дойти до края сада, виднеется океан. Обалденный! Как возле Кармела в Калифорнии. Но самое прекрасное — это такой длинный-предлинный стол. На нем столько жратвы, что представить невозможно. Устрицы. Индейки. Хот-доги. Фрукты, из которых можно приготовить миллион фруктовых салатов. И все это бесплатно, слышишь? То есть я могу есть сколько захочу, и это не будет стоить ни цента. Так я и понимаю, куда я попал».
Вышеприведенная часть сна Перри подтверждает правильность нашей интерпретации. Это относится ко второй, ретентивно-элиминативной стадии психосоциального развития. На протяжении многих лет Перри страдал ночным недержанием мочи и из-за этого подвергался жестоким наказаниям в приюте. В результате задачи приспособления, «увязанные» с данной стадией, не были решены адекватным образом. По сути дела, Перри был как импульсивным, так и компульсивным человеком. С одной стороны, он был одержим идеей абсолютной опрятности и безусловной аккуратности, а потливость (sloppy) его подельника (соучастника убийства семьи фермера) вызывала в нем сильнейшее раздражение. С другой же стороны, как отметил обследовавший его психиатр, Перри иногда позволял внезапно «выпускать наружу» нечто, находящееся внутри (примером этого служили его непроизвольные мочеиспускания).
Что же происходит затем? Еще одна проблема решается за счет регрессии к еще более ранней стадии развития. Появляется прекрасная птица попугай, которая мстит преследовавшим Перри монахиням и уносит его в оральный рай. В своем сне Перри упивается обладанием всеми возможными видами привлекательной пищи. И ему совсем не нужно ждать (в отличие от Фрейда-сновидца). «То есть я могу есть сколько захочу, и это не будет стоить ни цента». Перри регрессировал от третьей стадии развития ко второй, а потом от второй к первой. И, возвратившись к оральному миру, он погружался в безмятежное счастье любви и заботы, символизируемых едой, любви и заботы, которых он никогда не получал в реальной жизни. Вместо движения вперед (вновь вспомним сновидение Фрейда) Перри стремился убежать от реальности в воображаемый рай своего сна.