Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники - читать онлайн книгу. Автор: Константин Кеворкян cтр.№ 78

Геббельс в своей книге «Борьба за Берлин» отмечал: «Публицистической остроты и бесцеремонности журналистов все боятся». С ними все хотят иметь хорошие отношения, поскольку мнение журналиста часто определяет отношение общества к той или иной проблеме. Учитывая это, накануне утверждения Гитлера рейхсканцлером будущий министр пропаганды лично – с четырех часов утра – обходил редакции и «тактично, но настойчиво» уговаривал подготовить назревавшую сенсационную новость к печати еще до официального назначения Гитлера. Разумеется, редакции – дружественные, а тон статей – благоприятный. Тогда он еще просил – и многие соглашались. Но уже через 48 часов, едва ли не первым распоряжением нового правительства закроют газеты оппозиционной нацистам коммунистической партии.

В том же году вступил в силу «Закон рейха о прессе» от 4 октября 1933 года, который провозгласил журналистику общественной профессией. В соответствии с законом предусматривалось, что издатели должны иметь немецкое гражданство, арийское происхождение и не состоять в браке с лицами еврейской национальности. Тогда же для постоянной работы с журналистами власти организовали «Пресс-конференцию рейхсправительства», куда редакции обязаны направлять своих представителей. Таким образом, нацистский режим создал условия, гарантировавшие именно ему роль первичного источника новостей, легко доступного для верных разносчиков информации. Если же журналистам сообщалась доверительная информация не для публикации, то даже в случае ее неумышленного разглашения это классифицировалось как предательство и каралось законом.

Итак, каждое утро редакторы ежедневных берлинских газет и корреспонденты газет, издававшихся в других городах рейха, собирались в Министерстве пропаганды, чтобы выслушать наставления доктора Геббельса или одного из его заместителей: какие новости печатать, а какие нет, как подавать материал и озаглавливать его, какие кампании свернуть, а какие развернуть, каковы на сегодняшний день наиболее актуальные темы для передовиц. Подобная работа до сих пор является неотъемлемой частью деятельности многих СМИ и пропагандистских штабов. Занимаясь подобного рода деятельностью почти каждый день, я даже не подозревал, как на сухом языке политтехнологов описывается эта рутина: «Концептуализация переводит результаты анализа аудитории и выбора средства в конкретный рабочий план и в коммуникативную программу. Здесь рассматриваются следующие вопросы: «Как привлечь внимание (например, поместить на листовке привлекательное изображение женщины); как обеспечить иллюзию достоверности (например, путем включения в текст фактов, доподлинно известных аудитории); как обеспечить запоминание (например, разработать броские заголовки, удачные слоганы и т. д.); как возбудить нужные эмоции; как повторить сообщение (для лучшего воздействия следует планировать многократное повторение) и т. п.» (4). Не правда ли, дивный образчик описания обычной планерки?

После совещания у Геббельса во избежание недоразумений распечатывалась письменная директива на день, находилось место и устным указаниям. Материалы закрытых пресс-конференций по специальным телефонным каналам рассылались в 32 местных отделения министерства; для небольших сельских газет и периодических изданий директивы передавались по телеграфу или отправлялись по почте. Все указания министерства подлежали обязательному выполнению. А для оперативной информации о непосредственных решениях самого вождя в автоколонне, с которой Гитлер передвигался по Германии, имелся специальный радиофицированный автомобиль для представителей информационных агентств.

Продолжим. Редакторы получали свежую информацию по телетайпу и другим, современным тогда средствам связи. Как правило, это были циркуляры, отпечатанные на желтой или зеленой бумаге и содержащие различные комментарии, вплоть до обзоров киноэкрана и рецензий на литературные новинки. К ним прилагалась инструкция с указанием, что выносить на первые полосы, а что помещать на последних страницах. Однако читатели быстро заметили удручающее сходство немецких газет, и их общий тираж стремительно снизился с 19 до 18 миллионов экземпляров. Геббельс пришел в ярость от бессмысленной исполнительности своих подчиненных. Последовали новые циркуляры и указания не просто тупо перепечатывать официальные материалы, а хотя бы предварительно переписывать их по-своему.

К началу войны порядок работы со средствами массовой информации сложился окончательно. Ежедневно в 11 часов Геббельс лично проводил инструктажи для самых высокопоставленных сотрудников своего министерства. Позже эти сотрудники проводили две пресс-конференции – в час дня и пять вечера. На пресс-конференциях газетчиков «просвещали», о чем и в каком ключе следует писать, а какие вопросы опустить. Делавшиеся во время инструктажей записи и заранее отпечатанные инструкции по факту использования подлежали уничтожению или возвращению в министерство.

Отлаженный механизм работал до самого конца войны, о чем свидетельствуют «Последние записи» Геббельса: «17 марта (1945 г.). В полдень я принял у себя дома германских журналистов, сотрудников и пропагандистов радио, работающих в Берлине. В течение полутора часов я рассказывал им о нынешнем военном положении и соответствующих задачах руководителей информационной и пропагандистской политики. Думаю, я был в хорошей форме и дал господам некоторые дельные советы для их работы» (5).

Об эффективности системы вспоминал в своих мемуарах Шпеер: «Летом 1942-го я попросил Геббельса использовать свою пропагандистскую машину – кинохронику, иллюстрированные журналы, газеты – для поднятия моего престижа. Достаточно было министру пропаганды отдать приказ своим подчиненным – и слава обо мне прокатилась по всему рейху» (6).

Хваленую оперативность нацистской информационной машины на Нюрнбергском процессе поминал и советский обвинитель, обращаясь к заместителю министра пропаганды Гансу Фриче: «Вы организовали в составе руководимого вами отдела прессы специальную службу «шнельдинст» – «службу скорости», – которая снабжала немецкую прессу провокационным материалом. Вы это признаете?» – «Если вы согласитесь вычеркнуть выражение «провокационным» и заменить его выражением «материалом для пропаганды», то я это признаю» (7) ^[39].

Контролируя внутреннюю информационную политику, нацисты особенно тщательно отслеживали реакцию на их действия зарубежных СМИ. Гитлер требовал, чтобы в течение всего дня ему доставляли последние новости, переданные по зарубежному радио, и самые свежие статьи из иностранной прессы. Наглядным примером желания Гитлера сохранить свое реноме за границей стало его решение о проведении открытого процесса над «поджигателями» Рейхстага (плюс, конечно, давление консервативных кругов в самой Германии). Хотя про себя он был крайне раздражен необходимостью соблюдения юридической процедуры. Гитлер справедливо опасался, что разбор в суде выявит лживость предыдущих сообщений, дескать, поджог Рейхстага служил сигналом для коммунистического восстания, а иностранная пресса получит новую пищу для критических выступлений. «У крикунов из прессы была бы выбита почва из-под ног, если бы виновных сразу же повесили», – раздраженно бросил рейхсканцлер на заседании кабинета 2 марта 1933 года (8).