Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники - читать онлайн книгу. Автор: Константин Кеворкян cтр.№ 54

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники | Автор книги - Константин Кеворкян

Cтраница 54
читать онлайн книги бесплатно

г) матрикулярные взносы (для некоторых оккупированных стран за право пользоваться транспортом, почтой, телеграфом и т. п.) и взносы союзных с Германией государств (33).

Весь этот комплекс экономических взаимоотношений настойчиво подавался нацистской пропагандой как прообраз объединенной Европы – вековой мечты европейцев. И многие верили. Верят и сейчас.

В Третьем рейхе был даже создан ряд государственных учреждений для управления «Новой Европой». Например, 20 октября 1940 года «Фёлькишер беобахтер» сообщала немецким читателям, что в Варцбурге учредили специальный институт, который разрабатывал проект «строительства общеевропейской экономики под немецким руководством». Здесь изучались вопросы «новой организации» европейского сельского хозяйства, создания «общеевропейской» промышленности, немецкой политики «заработной платы и цен в Европе как фундамента европейской экономики» (34).

Очевидец тех давних событий – американский журналист Уильям Ширер проницательно заметил: «Их долгосрочный план состоит не только в том, чтобы вечно держать подчиненные европейские народы безоружными, но и в том, чтобы сделать их экономически зависимыми от Германии. Поэтому тяжелые и высокотехнологические производства, которые пока действуют в порабощенных странах, будут сосредоточены в Германии. Порабощенные народы станут производить сырье и продовольствие для немецких хозяев» (35). Ну что тут еще скажешь?

15. Социальная политика

Те, может, не совсем относящиеся к сфере публичной пропаганды вещи, которые были рассказаны во второй части предыдущей главы, необходимо знать, поскольку часто рядовые граждане не понимают тайных пружин принятия экономических решений. Но именно от подобных непубличных действий зависит то, что они ежедневно ощущают на себе – уровень их жизни.

Мы должны признать, что во время расцвета нацистского режима, пришедшегося на середину тридцатых годов прошлого века, многое было сделано для благополучия немецкой нации. Конечно, в национал-социалистическом понимании необходимого блага. «Кто сравнивал ужасы минувших лет, беспорядки, бесчинства, безработицу, произвол СА и унижения во внешней политике с впечатляющей контрастирующей картиной уверенного в своей мощи порядка, которая развертывалась теперь на парадах или партийных съездах, лишь с большим трудом обнаруживал свои заблуждения» (1). Можно ли людей строго осуждать за это? После многих лет лишений люди просто хотели стабильности, возможности реализовать свои способности при новом порядке вещей и получить за достижения общественное признание.

Если верить психологам и социологам иерархия ценностей рядового человека выглядит так: в самом низу – физиологические потребности (питание, питье, одежда, жилище, отдых и т. д.), потом – потребность в самосохранении (безопасность, здоровье), потребность в любви (привязанность, духовная близость, отождествление себя с другими, потребность принадлежать к некой общности), потребность в уважении (чувство собственного достоинства, престиж, одобрение со стороны общества) и, наконец, потребность в самоутверждении (самореализация, самовыражение) (2).

На сто процентов удовлетворить все интересы невозможно, но если удерживать основную массу в комфортном решении первой части означенного списка, то со второй можно повременить либо минимизировать данные требования. Чему, в общем-то, и была посвящена социальная политика нацистов.

Ее истоки нужно искать еще в 1920-х годах, когда нацисты организовали кассу взаимопомощи НСДАП, страховавшей всех бойцов штурмовых отрядов. Страхование оказалось начинанием полезным, поскольку в ходе уличных столкновений дело нередко доходило до побоищ, заканчивавшихся травмами участников. Кстати, ведал страхованием штурмовиков молодой Мартин Борман. Советские пропагандисты часто утверждали: дескать, штурмовики были в основной своей массе мелкими лавочниками и деклассированными элементами, что не соответствует действительности. В рядах СА состояли 200 тысяч рабочих, а среди членов НСДАП их доля составляла 28 % (почти в два раза больше, чем доля рабочих, состоящих в КПГ) (3).

Во времена Великой депрессии НСДАП резко усилила свое влияние именно среди пролетариата, и на выборах 1930 года за нацистов проголосовали 2 миллиона рабочих. Таким образом, когда национал-социалисты пришли к власти, в их рядах были весьма популярны идеи социальной справедливости. Соответственно – пропагандисты режима умело демонстрировали, что он не являлся господством одного социального слоя над всеми остальными, и во многих аспектах жизни общества режим реально проявлял свой внеклассовый характер.

Основной проблемой, стоявшей перед Германией того времени, являлась массовая безработица. Сразу же после захвата власти режим начал энергично проводить мероприятия, направленные на создание вакансий для миллионов безработных мужчин, в том числе и за счет существенного сокращения женской занятости. Женщин принуждали уступить свои рабочие места в обмен на брачные ссуды, детские пособия и другие социальные льготы. Уже в июне 1933 года правительство стало выдавать молодоженам беспроцентные ссуды в 1000 марок (для сравнения – промышленный рабочий получал 120 марок в месяц; 1 килограмм свинины – 1 марка, дом на семью – 6800 марок). Одним из условий получения ссуды был уход невесты с постоянного места работы(4). Так, табачная фирма «Реемстма» премировала своих работниц 600 марками, если они увольнялись после вступления в брак.

Десятки ранее соперничавших между собою профсоюзов нацисты насильно объединили в «Германский трудовой фронт», куда вошел также и «Союз предпринимателей». Пропаганда заговорила о «прекращении классовой борьбы в Германии»: в «Трудовом фронте» в качестве рабочего рассматривался каждый, кто нанят на любую работу. При этом в уставе организации ясно указывалось: ««Германский трудовой фронт» является одной из организаций национал-социалистической партии», что, естественно, подразумевало и партийную дисциплину, и партийное руководство. Уже в 1934 году новая организация насчитывала в своих рядах 23 миллиона работников и предпринимателей.

Среди концептуальных наследников идеи социального симбиоза можно вспомнить политику «экономического партнерства» между бизнесом и трудящимися, которую проводил президент США Рейган. Хотя как при Рейгане, так и при Гитлере бизнесмены в накладе не остались. После установления фашистской диктатуры предпринимателей освободили от отчислений в фонд социального страхования, забастовки запретили, каждый владелец предприятия получил статус местного вождя – «фюрера производства» (работники именовались «следующие за лидером»). В феврале 1935 года власти ввели в практику «трудовые книжки», и ни один рабочий не мог быть принят на работу, если ее у него не имелось. Кроме того, правительство заморозило заработную плату рабочих на уровне 1929 года. Для бизнеса это означало, что рабочие руки стали значительно дешевле.

Естественно, было странно, если имеющий такой мощный пропагандистский потенциал режим не использовал бы сплочение людей на добровольно-принудительной основе для организации масс в духе преданности новой власти. Уже с апреля 1934 года можно говорить о всеобщей трудовой повинности для молодежи. Национал-социалистическая пропаганда утверждала: «Служба труда – это не учеба, это – жизнь. Не теория, а настоящее переживание». Притом делалось различие между «правильным» и «неправильным» подходом к прохождению «трудового года». Правильно – означает проходить практику с радостным сердцем, в переживании ощущения сопричастности к великому делу. Во главу угла ставился дух товарищества, преданности друг другу и взаимовыручки (5). «Сегодня [30] Гитлер впервые представил народу свой «Трудовой фронт», и это оказалась хорошо подготовленная полувоенная организация фанатично настроенной нацистской молодежи. Стоя в лучах утреннего солнца, искрящегося на их блестящих лопатах, пятьдесят тысяч юнцов (первая тысяча была обнажена до пояса) заставили немецких зрителей зареветь от восторга, когда неожиданно начали маршировать настоящим гусиным шагом: в то утро я впервые почувствовал, какую тайную струну затрагивает этот шаг в странной душе немца» (6).

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию