Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники - читать онлайн книгу. Автор: Константин Кеворкян cтр.№ 140

По признанию вышеупомянутого советского подпольщика Мэттэ, вначале Советам было непросто противостоять немецкой пропаганде: «Сразу после прихода немцев основная масса крестьян говорила, что ей колхозы надоели, особенно надоели своей плохой организованностью, плохим руководством, которое очень часто бывало бестолковым, занималось пьянками и разбазаривало колхозное имущество, своевольничало и т. д. Поэтому открыто выступать на защиту колхозного строя было нецелесообразно, а разъяснялось, что и по вопросам земли фашизм преследует только свои цели, цели помещиков и кулаков» (57). И, как следует из дальнейших воспоминаний, «через несколько месяцев хозяйничанья немцев основная масса крестьян убедилась в этом и повернула против них». Можно только представить, что стоит за словом «хозяйничанье». «Забота о хлебе насущном превалирует над всем остальным, килограмм картофеля скорее завоюет их сердце, чем самая зажигательная листовка», – так расписывались пропагандисты вермахта в собственном бессилии осенью 1942 года (58).

Пытаясь проанализировать и исправить ошибки первого этапа войны, 11 июля 1943 года разведотдел 61-й пехотной дивизии, действовавшей в составе группы армий «Север», отмечал: «При нашем первом соприкосновении с русскими мы произвели на них хорошее впечатление. Однако неуважение к их душевным особенностям, наше господское поведение с кнутом и многочисленными расстрелами пленных, часто в присутствии других русских, наша болтовня о колониальном народе сильно ослабили это хорошее впечатление и подорвали наш авторитет. Воспитанные в духе равенства всех людей, они не могут понять – почему мы, поющие хвалебные гимны жизни немецких рабочих, заставляем их самих работать больше прежнего при самых плохих условиях питания. Наши пропагандистские учреждения в своей работе пытаются учитывать указанный опыт, чтобы завоевать симпатии русских, чтобы завоевать их души. В этой работе они часто наталкиваются на равнодушие или даже на непонимание или противодействие. Такие замечания, как «Вы своей бумагой войны не выиграете» – нередки и показывают узость политического мышления. Они проходят мимо того факта, что война в России происходит не только в военной плоскости, но и в философской и в политической плоскостях. Мы имеем в России только две возможности: или уничтожить всех русских, или включить их, связать с политикой Бисмарка» (59). Здесь еще стыдливо замалчивается и экономический аспект проблемы.

А надо бы понимать, что некоторая часть немецкого управляющего персонала, старалась относиться к оккупированным территориям не только как к раю для расовых фанатиков и садистов, но как к экономической колонии. Порою, Германия даже осуществляла поставки сельскохозяйственной техники в оккупированные районы – в целях наибольшего производства продуктов питания (естественно, для нужд рейха). За время войны в СССР из Германии было ввезено сельскохозяйственных машин на сумму 173 миллионов марок, в том числе тракторов на сумму 48 миллионов марок (60). Свобода торговли и частичный раздел земли между крестьянами вызвали некоторое оживление экономической жизни в тех районах страны, которые не подвергались нападениям партизан и не становились ареной боевых действий вермахта и Красной армии. 26 октября 1942 года оккупационная газета поведала об успехах рыночной экономики Дмитриевского района Курской области: «Город Дмитриев вновь начинает процветать. За сравнительно короткое время там организовано четыре магазина, восемь ларьков, две столовых, ресторан, две парикмахерских, две бани, дом для приезжающих, базары. Восстановлены и работают начальная и средняя школы, а также радиоузел, больница и разные мелкие промышленные предприятия. Предстоит организовать детсад. Город чистый. Рано утром тротуары центральных улиц убираются, мусор вывозится в определенное место; на некоторых улицах тротуары асфальтируются…» (61). Подчеркиваю, что газета оккупационная, и она попросту обязана нахваливать новые порядки, но и в других местах после страшной и голодной зимы 1941 года местные власти пытались наладить жизнь населения, так что картина складывается более или менее типичная: «Торговля в Дмитриеве исключительно денежная. На базаре можно встретить самые различные товары, начиная от кондитерских и галантерейных и кончая мукой, зерном, пшеном. В магазинах также торгуют за деньги, хотя цены очень высокие. Ассортимент товаров чрезвычайно разнообразный: обувь, платья, железные изделия, школьные принадлежности, табак, спички, булочные изделия и проч.» (62). Разумеется, речь шла не о благотворительности, а о попытке прагматично настроенной части нацистской элиты наладить экономическую эксплуатацию завоеванной территории.

И, в том числе, для использования ее как неисчерпаемого источника рабочей силы. По мере призыва в армию немецких рабочих и роста дефицита рабочих рук в Германии, на оккупированных территориях появлялись специальные комитеты по вербовке местных специалистов. Началась усиленная кампания среди советских трудящихся, дабы убедить их ехать в рейх – работать на немецких заводах. К числу методов убеждения относится, например, обещание, что за каждого добровольца, уезжающего трудиться в Германию, будет освобождаться один военнопленный. Помимо того, в некоторых случаях тех людей, которые отказывались ехать в Германию, лишали продовольственных карточек, увольняли с работы, лишали их пособий по безработице и возможности трудиться в другом месте или угрожали репрессиями.

Неожиданным для нацистской пропаганды эффектом массового завоза советских специалистов в Германию стало крушение многие годы вдалбливавшегося в головы рядовых немцев мифа о неполноценности славян. По сообщению СД, емко подвел итоги внезапного «открытия» некий рабочий из Байройта: «Наша пропаганда всегда преподносит русских как тупых и глупых. Но я здесь установил противоположное. Во время работы русские думают и совсем не выглядят такими глупыми. Для меня лучше иметь на работе двух русских, чем пять итальянцев» (63). Соответственно, там, где антибольшевистская пропаганда продолжала воздействовать на немцев с помощью старых расовых аргументов, она больше не вызывала интереса и доверия.

Впрочем, многочисленные свидетельства говорят о том, что пресловутые расовые принципы не удерживали немецких солдат от изнасилования женщин «низших рас» на оккупированных территориях. Мы уже рассказывали о борделях, в которых оккупанты заставляли «работать» местное население. Но порою и этого германской солдатне оказывалось мало. К примеру, на улице Франциска в Варшавском гетто немецкие офицеры взяли в заложницы сорок еврейских женщин. Их затащили в один из домов, заставили напиться и танцевать голыми, после чего их изнасиловали (64). Из обвинений на Нюрнбергском процессе: «В украинском селе Бородаевка Днепропетровской области фашисты изнасиловали поголовно всех женщин и девушек. В городе Львове 32 работницы львовской швейной фабрики были изнасилованы и затем убиты германскими штурмовиками» (65). Подобных свидетельств сотни, и они ложатся на совесть не только оккупантов, но и сотрудничавших с ними предателей, часто проявлявших себя по отношению к женщинам не меньшими скотами.

Результаты битвы под Сталинградом вызвали настоящую растерянность среди коллаборационистов, что не могло не отразиться в их пропагандистских статьях. 6 февраля 1943 года газета «Голос Крыма» в передовице под громким названием «Моральная чистоплотность» в последних попытках лизнуть начальство писала, стараясь заретушировать масштабы катастрофы немецкой армии: «Германское командование отличается абсолютной правдивостью в своих сообщениях о ходе военных операций. Если германские сводки давали нам сведения о поистине замечательных успехах германского оружия, то успехи эти наглядно представали перед нами в виде появления германской армии в новых занятых ею областях, в течение почти полутора лет отодвигающихся все далее и далее на Восток… Война Германии с СССР ведется двадцать первый месяц. Двадцать месяцев германская армия не несла никаких поражений. И вот на двадцать первом месяце одной из германских армий после беспримерного героического сопротивления пришлось в силу самой крайней необходимости пережить тяжелую неудачу в Сталинграде. Германские солдаты погибли как самоотверженные, благородные герои, никто в мире не посягнет на какое-либо оскорбление и умаление героической обороны ими того города, который они с поразительным искусством и мужеством в свое время взяли. Германские сводки честно и смело сообщили об этом» (66).