Краткая история всего - читать онлайн книгу. Автор: Кен Уилбер cтр.№ 38

В.: Толкование — вот в чем смысл герменевтики.

К. У.: Да. Герменевтика — это искусство и наука толкования (или интерпретации). Герменевтика началась как попытка понять интерпретацию саму по себе, ведь, когда вы интерпретируете тот или иной текст, это можно делать хорошо или плохо.

В общем, континентальные школы философии, в частности в Германии и Франции, сосредоточились на развитии толковательных аспектов философии, а англосаксонские философы Британии и Северной Америки стеснялись интерпретации и сосредоточивались преимущественно на прагматических и эмпирико-аналитических исследованиях. Таково старинное противостояние левосторонних и правосторонних путей!

Вот почему Томас Кун произвел такой фурор, предложив концепцию парадигм. Суть идеи состояла в том, что «объективные научные теории» на самом деле погружены в фоновые контексты, которые управляют их интерпретацией. И вот почему Чарльз Тейлор произвел такую сенсацию, опубликовав свою судьбоносную статью «Интерпретации и науки о человеке», в которой он показал, что рассмотрение фоновых контекстов интерпретации необходимо для понимания культурных движений. Англосаксонских философов это могло только шокировать, ведь их парадигмой был монологический взор: «Я вижу камень».

Так что, хотя «герменевтика» и является причудливым термином, пожалуйста, запомните его. Он играет ключевую роль в понимании левосторонних измерений в их целостности. Левосторонние квадранты состоят из глубины, а интерпретация — это единственный способ осмыслить глубину. Как сказал бы Хайдеггер, интерпретация простирается до самого низа. И использование только лишь эмпиризма в этом смысле совершенно бесполезно.

В.: Но сторонники эмпиризма утверждают, что интерпретация не является объективной, а посему и не является «по-настоящему реальной».

К. У.: Это как изучение «Гамлета». Если взять текст «Гамлета» и исследовать его эмпирически, то вы обнаружите, что в его составе столько-то чернил и столько-то бумаги.

Вот и все, что вы можете узнать о «Гамлете» эмпирическим путем: он состоит из семи граммов чернил, которые состоят из стольких-то молекул, включающих в себя столько-то атомов. Все это вы можете найти в верхне-правом квадранте.

Однако если вы хотите узнать смысл «Гамлета», то вам необходимо его прочитать. Вам потребуется вовлечься в процесс межсубъективного понимания. Вам понадобится интерпретировать, что же он значит.

Верно то, что это не является чисто объективным делом. Однако не является это и субъективной фантазией. И это крайне важно, ведь сторонники эмпиризма и научности постоянно утверждают, что если нельзя выявить эмпирическую истинность чего-то, то это что-то вообще не истинно. Но интерпретация не является субъективной блажью. Есть хорошие и плохие интерпретации «Гамлета». Например, «Гамлет» не посвящен радостям войны. Это была бы плохая интерпретация; она неверна.

В.: Стало быть, существуют критерии достоверности для интерпретаций.

К. У.: Да. Тот факт, что левосторонние измерения обладают этим мощным толковательным аспектом, не означает, что они всецело произвольны или безосновательны или что они есть не что иное, как субъективные фантазии и дело одного случая. Есть хорошие интерпретации и есть плохие; уместные и неуместные, или искаженные, интерпретации; интерпретации более адекватные и менее адекватные.

И это может быть определено сообществом тех, кто погрузился в рассмотрение одной и той же глубины. Как я уже говорил, смысл «Гамлета» не в том, «как хорошо на свете жить». Такую интерпретацию можно с легкостью опровергнуть сообществом читавших и изучавших текст, то есть сообществом тех, кто погрузился во внутренний мир «Гамлета», тех, кто разделил его глубину.

Даже если вы привнесете собственные толкования «Гамлета», что вполне допустимо, ваши интерпретации основываются на реалиях и контекстах вашего действительного жизненного мира. В любом случае идея состоит в том, что интерпретация — это не нечто всецело произвольное!

Подобное толковательное знание настолько же важно, как и эмпирическое знание. В некоторых смыслах даже более важно. Но, конечно же, оно несколько сложнее и требует большего умения, нежели поразительная очевидность всего, что является монологическому взору. Но есть, увы, такой тип умонастроений, который верит в то, что действительно существуют только лишь вещи с простым местоположением в пространстве, даже хотя это убеждение само по себе не имеет простого местоположения…

В.: Вы указываете на то, что ключевой особенностью интерпретации является то, что она всегда зависит от контекста.

К. У.: Да. Основное правило интерпретации состоит в том, что все смыслы зависят от контекста. Например, смысл слова «лук» различен в словосочетаниях «лук для стрельбы» и «лук для салата». Важный смысл состоит в том, что контекст помогает определить, какая интерпретация верна.

И данный контекст сам по себе погружен в другие контексты, так что вот мы и получаем «герменевтический круг». Причина, разумеется, состоит в том, что есть только лишь холоны, и холоны бесконечно друг в друга вложены: холоны существуют внутри холонов, контексты внутри контекстов — и так до бесконечности.

Посему все смыслы зависят от контекстов, а контексты безграничны. Ранее мы упоминали, что одна из основных задач постмодернизма состояла в том, чтобы подчеркнуть значимость интерпретации. Джонатан Каллер на самом деле обобщенно выразил суть всей деконструкции (одного из самых влиятельных движений постмодернизма, основанных Жаком Деррида) следующим образом: «Можно, следовательно, отождествить деконструкцию с двойным принципом предопределенности смысла контекстом и бесконечной расширяемости самого контекста». Иными словами, все смыслы зависят от контекста, а контексты безграничны. Мы пришли к этой истине, рассмотрев четыре квадранта и природу холонов; Деррида же пришел к этому в результате изучения языка, который является ярким примером холонов, бесконечно встроенных в другие холоны. (Разумеется, деконструкция может принимать излишне радикальные формы, превращаясь, например, в крайний конструктивизм, но нам-то не нужно выбирать этот путь.) Идея же заключается попросту в том, что, подчеркивая бесконечно холоническую природу реальности, мы находимся в общем согласии с важнейшими из открытий постмодерна.

Вложенные холоны — контексты, уходящие в бесконечность, — попросту означают, что нам всегда нужно с чувствительностью относиться к фоновым контекстам в процессе осмысления. И чем большее количество контекстов мы учитываем, тем богаче становятся наши интерпретации — до самого верха и до самого низа.

В.: Так что же, этот толковательный компонент применим и к существам, не являющимся людьми? Он применим и к нечеловеческим холонам?

К. У.: Если вы хотите узнать их внутреннее измерение, то да, совершенно верно. Если вы хотите осмыслить внутреннюю сторону любого холона, что же еще вам остается делать?