Третье лицо - читать онлайн книгу. Автор: Денис Драгунский cтр.№ 68

– Ничего, справлюсь.

Лариса подхватила сверток и пошла в прихожую. Василий Абрамыч пошел за ней, и на крылечке он ждал, покуда она запрет дверь, и по тропинке к калитке он тоже шел за ней, удрученно вздыхая, а перед самым выходом забежал вперед, и распахнул перед ней калитку, и даже улыбнулся. И Лариса вдруг увидела, что этот самый Василий Абрамыч, которого дружно считали жуликом, халтурщиком и вымогателем, – что на самом деле он был просто бедный, нездоровый, попивающий, но очень работящий старик, и ей стало жалко его, что он всю жизнь пробатрачил в Поселке пяти академий. А еще жальче оттого, что она ничего не могла для него сделать, разве что дать просимую трешку. И Лариса достала из кошелька три рубля, и Василий Абрамыч заулыбался еще сильнее, сказал, что ни в жизнь никого не обманывал, не обманет и на этот раз, а стекло ему пообещали самое лучшее, настоящее витринное, пятимиллиметровое, почти что, можно сказать, зеркальное, и сносу ему не будет, и большое спасибо, Лариса Иванна.

– Василий Абрамыч, – неизвестно зачем спросила Лариса, – а вы всегда такой были?

Ей вдруг захотелось, чтоб у Василия Абрамыча оказалось какое-то необыкновенное, особенное прошлое, а в Поселок пяти академий его бы забросила злая судьба – как ее. Но Василий Абрамыч, смущаясь, объяснил, что всегда работал без аванса, а сейчас жизнь такая, что без трояка с тобой ни на складе, ни в мастерских и разговаривать не станут. Наверное, он не понял вопроса, а скорее всего, не было у него никакого необыкновенного прошлого и злой судьбы.

– Ладно, Василий Абрамыч, – Лариса протянула ему руку. – Счастливо, Василий Абрамыч, больше не увидимся, прощайте.

– Счастливо, – Василий Абрамыч пожал ей руку и ничего не сказал насчет «больше не увидимся». То ли все знал и не хотел зря бередить, то ли просто не обратил внимания. Мало ли что несут эти дачные хозяйки? Дала трояк, и слава богу.

* * *

Василий Абрамыч еще раз поклонился и пошел по длинной аллее – участки в поселке были большие, заборы длинные, а аллеи по полкилометра. А Лариса бросилась к машине. На ходу она швырнула прямо в кювет приготовленные на выброс вещи, на миг пожалела, что не отдала это барахло Василию Абрамычу – вдруг у него есть внучка или кто-то такой, – но потом решила, что правильно не отдала. Тоже мне, барынька! Машина завелась сразу, одним тычком, она еще не остыла, Лариса стала выворачивать от забора и вдруг почувствовала, что машина клюнула вперед и направо. Лариса выскочила наружу. Правое переднее колесо стояло на ободе. Лариса присела на корточки, ощупала резину и тут же обнаружила здоровенный кривой гвоздь – резина обхватила его, и он не вытаскивался.

– Василий Абрамыч! – изо всех сил закричала Лариса вдоль аллеи. – Помогите, пожалуйста, колесо перекинуть, – сказала она подбежавшему старику.

– Ну вот, – переводя дух, забормотал Василий Абрамыч. – А то – не увидимся, не увидимся! Значит, увиделись! Ну, где домкрат, где ключ?

Василий Абрамыч всегда с отвагой принимался за любую работу; вот и сейчас он лихо поддомкратил машину, Лариса напомнила ему, что вперед надо ослабить болты, старик завозился с «секреткой» – с такой фигурной гайкой, чтоб никто чужой не отвернул болт и не снял твое колесо. Он приладил секретку к секреточному болту, накинул ключ, было туго, он надавил ногой, еще сильнее, машина качнулась, ключ слетел, и секретка упрыгала в густую кюветную траву.

В траве шарили, пока не начало темнеть, и тогда Василий Абрамыч побежал к Екимовым за фонарем, на ходу крича Ларисе, что у Екимовых вот такой вот фонарь, и ему обязательно дадут, потому что он у них сейчас починяет крышу на сарае.

До екимовской дачи и обратно было самое маленькое двадцать минут хорошим шагом. Лариса облокотилась на чуть теплый капот машины, огляделась. Дом едва серел за деревьями, растворялся в сумерках, но все равно видно было, какой он огромный и великолепный. А может быть, действительно судьба? Колесо прокололось, секретка потерялась, судьба сама подсказывает, что надо остаться. Остаться, не валять дурака, хотя бы ради Катьки – почему девочка должна всего лишаться? Разве можно увозить ее из родного дома? Сама Лариса не знала, что это такое – родной дом. Она с родителями кочевала по баракам, по казенным и частным квартирам, а студенткой жила в общежитии и каждую субботу ездила к маме с папой в город Егорьевск, и, господи Иисусе, сколько сил, сколько многоступенных обменов, сколько ухищрений и денег ушло, чтобы перевезти, вернуть родителей в Москву, откуда их вышвырнули еще в тридцать девятом году, когда они были малыми детьми. Отец так и не дожил, так и не дождался московского жилья, но хоть маму выволокла, и все сама, но речь не о том. Ну хорошо, у нее не было родного дома, но у Катьки-то он есть, и что ж теперь?!

Ларисе захотелось заплакать, что у нее никого нет, нет умного и доброго человека рядом, и она опять должна все решать сама – одна. Да, ей хотелось заплакать, глядя на себя: одна в полупустом поселке, в темноте, и машина сломана – одинокая, беспомощная женщина, – лечь на траву и плакать, и слезы пусть текут, и грудь пускай сводит от всхлипов и рыданий, и пусть это слишком театрально, идите вы все к черту, никто же не видит, пусть как угодно – только лечь в траву и заплакать… Лариса, обнимая капот машины, сползла вниз, села в мокрую траву и, не умея зарыдать, некрасиво и длинно выругалась, ударив кулаком по краю кювета, и почувствовала под рукой холодный граненый металл – секретка нашлась.

Когда Василий Абрамыч прибежал, издали радостно посвечивая фонарем и крича что-то неразборчивое, Лариса уже затягивала болты на запаске; Василий Абрамыч суетился, помогал – повесив фонарь на забор, он перетащил в багажник проколотое колесо, сложил и спрятал домкрат, а когда Лариса наконец села за руль и стала разворачиваться, бегал сзади, мельтешил фонарем, давал отмашку, чтоб она не заехала в кювет, – в общем, проявлял заботу. Лариса искренне улыбнулась ему и помахала рукой.

* * *

На полдороге до станции машину тряхнуло на разбитом асфальте. Лариса остановилась и огляделась. Она проехала ровно половину пути до станции и сейчас находилась на самом высоком месте в округе. Закончилась котловина, принявшая в себя Поселок пяти академий, а дальше начинался постепенный двухкилометровый спуск к станции. Было видно, как станция светится вдали. Лариса заглушила мотор, взяла машину на ручник и вышла на дорогу, обернулась. Поселок красивыми террасами-участками уходил книзу. Внизу видны были дрожащий блик пруда и подсвеченное двумя фонарями здание клуба. Черепичные крыши еще просматривались в темной зелени, а шиферные уже растаяли среди деревьев, и Лариса никак не могла найти свой – бывший свой – дом. Она знала, что он там, вон там, чуть-чуть левее, но увидеть никак не могла, хотя вглядывалась до ломоты в глазах.

Засвистела электричка. Красивые вагончики подошли к станции, постояли и поехали дальше, с удаляющимся перестуком проехали через весь пейзаж и скрылись за пушистым лесом. Который час? Девять сорок две – это предпредпоследняя электричка. Сейчас пятничный вечер, и поэтому на ней приехало, наверное, человек двадцать вдов и сирот; сейчас они, выйдя из разных вагонов, поприветствуют друг друга на пустой платформе, ухватят поудобнее свои авоськи и кошелки, вскинут рюкзаки, наладят сумки на колесиках и полегоньку потянутся в гору, потянутся по скудно освещенной дороге в свой обетованный рай.