Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке - читать онлайн книгу. Автор: Павел Брянцев cтр.№ 50

V. В 1369 г. был последний большой поход рыцарей на Литву при Ольгерде. Поход этот окончился кровопролитною битвою около небольшого орденского местечка Рудавы. В прусских хрониках об этом рассказывается так: в начале этого года рыцари построили на литовской территории, на правом берегу Немана, где находилась Ковна, замок Готесвердер (Божий остров). Ольгерд, узнавши об этом, послал спросить великого магистра: по какому праву рыцари построили замок на чужой земле? Магистр ответил гордо: «По праву сильного, а если Ольгерду это не нравится, то пусть придет и разрушит постройку». Через два месяца после вышеозначенного ответа Ольгерд действительно пришел с сильным отрядом войска, взял замок, истребил немецкий гарнизон и поместил свой. Последнее дело Ольгерда и было причиною большого похода крестоносцев на литовские владения.

В июне месяце тевтонский магистр с огромным войском выступил к литовской границе; в продолжение двух или трех месяцев он с огнем и мечом прошел почти всю Жмудь и страшно опустошил ее, причем несколько крепостей разорил и сровнял с землею; в это время, между прочим, уничтожена была одна из сильнейших литовских крепостей Бейербург; замок Готесвердер также был отнят у литовского князя.

Но и Ольгерд тоже не хотел оставить этого похода рыцарей без отмщения. В январе 1370 г. он собрал рать в 70 тысяч человек; в состав ее вошли литовцы, жмудины, русские и татары. В начале марта он выступил вместе с Кейстутом из Гродны. В короткое время оба брата быстро прошли всю Пруссию, обозначивши путь свой кровью и пеплом, и остановились около Куришгафа, близ местечка Рудавы. Отсюда они думали двинуться к Кенигсбергу, где стоял великий магистр с 40-тысячным войском. Но тот предупредил их: 17 февраля он сам направился к литовскому войску, и под местечком Рудавою произошла кровопролитная битва. Обе стороны понесли огромные потери: в орденском войске убит один маршал, 26 рыцарей, 400 знатных лиц и более пяти тысяч простых ратников; литовцы лишились около шести тысяч убитыми. Битва кончилась тем, что литовские князья отступили и воротились домой, никем не преследуемые. Они если и не выиграли сражение, то причинили ордену большой убыток, потому что увели с собою в плен много жителей.

После этого опять начались мелкие походы.

Кейстут. Героем постоянной войны литовцев с рыцарями во все продолжение княжения Ольгерда был Кейстут. Кейстут, подобно брату своему Ольгерду, также отличался выдающимися политическими и воинскими дарованиями. Он был любимец коренного литовского населения, пользовался неограниченным доверием этой народности и, в свою очередь, предан был ей до страсти. Кейстут женат был на литвинке-язычнице и сам оставался верен до конца жизни религии своих предков. Он был последний литовский князь, которого похоронили по языческому обряду. По описанию современников, наружность его была такова: «Высокого роста, худощавый, с бледным лицом, тонкими губами и с черными искрящимися пронзительными глазами; на голове у него было мало волос, высокая грудь покрыта была седою бородою. Голос имел громкий, и каждое слово, сказанное им, отличалось звучностью и авторитетностью тона, не допускавшего возражений. Если Кейстут, – заключает современник, – сердился, то на челе его вздувались жилы, он весь дрожал, и тогда вся наружность его возбуждала страх». Будучи жмудским князем, Кейстут жил в г. Троках и помещался в прекрасном замке, который построен был на острове среди глубокого озера Гальве. «После битв и трудностей походной жизни можно часто было видеть, – говорит один писатель, – трокского князя отдыхающим на берегу озера под развесистым дубом вместе с своею женою, редкой красоты, Бейрутою». О самой женитьбе его существует следующее романическое предание. Там, где теперь на берегу Балтийского моря лежит местечко Паланген (Ковенской губ.), во времена Кейстута простирался огромный сосновый лес вплоть до самого моря. Среди этого леса, на высоком холме, с которого представлялась взору наблюдателя чудная панорама окрестностей, возвышался литовский языческий храм в честь богини Прауримы. Среди этого храма на пьедестале стояло изображение этой богини, а перед ней постоянно пылал неугасимый огонь. Огонь этот посредством подкладывания полен священного дуба поддерживали по очереди вайделотки (жрицы). В вайделотки к храму Прауримы поступали молодые девицы, обрекшие себя на безбрачную жизнь, и притом девицы самых высших и благородных фамилий литовских. Около 1355 г. в число вайделоток к храму Прауримы поступила дочь одного богатого и благородного жмудина юная Бейрута. О ее благочестии и дивной красоте молва не замедлила распространиться по всей Литве. Слух этот дошел и до молодого трокского князя. Кейстут, под видом охоты с вполне преданными ему лицами, отправился к Палангену посмотреть на это диво – вайделотку. Когда же трокский князь прибыл к храму Пра-уримы и там увидал юную Бейруту, то так был поражен ее красотою, что тут же положил сделать ее своею женою, несмотря на страшное запрещение языческой религии выходить замуж вайделоткам, раз давшим обет безбрачия. Сначала Кейстут прямо объявил о своем намерении Бейруте и ее сожительницам, но потом, когда получил отказ, решился похитить. И вот в одну глубокую ночь Кейстут вместе с преданными ему людьми напал на жилище вайделоток, захватил красавицу Бейруту и увез ее в свой трокский замок, находящийся на острове озера Гальве; там он вступил с нею в брак, плодом которого был сын Витовт, впоследствии знаменитый литовский князь.

По своему личному характеру Кейстут не похож был на своего брата, великого князя Ольгерда, с которым он состоял, по замечанию летописцев, в самой тесной дружбе. Трокский князь отличался откровенностью, прямотою, бескорыстием и честностью. Будучи язычником, он выше стоял своими нравственными качествами немецких христианских рыцарей, с которыми вел постоянную борьбу. Его гуманность, человеколюбие, милосердие, отвращение к жестоким поступкам известны были далеко на запад. Несмотря на то что крестоносцы много зла причинили и ему лично, и его родному народу, Кейстут в высшей степени благородно обращался, когда они сами попадались в плен. Часто своим заступничеством он спасал рыцарей от народной мести, когда те каким-нибудь образом попадались в руки литовцев. Вследствие его ходатайства нередко целые толпы рыцарей освобождаемы были от костра, на каковую казнь они вполне заслужили своими поступками со стороны литовцев. Орденские летописцы так характеризуют Кейстута: «Кейстут был муж воинственный и правдивый. Когда он задумывал набег на Пруссию, то всегда извещал об этом предварительно маршала ордена и наверно потом являлся. Если он заключал мир с магистром, то держал его крепко. Если он считал кого-либо из братий наших человеком храбрым и мужественным, то оказывал ему много любви и чести». Так же хорошо отзывается о нем и польский писатель Длугош. «Кейстут, – говорит Длугош, – хотя был и язычник, но муж доблестный; среди всех сыновей Гедимина он отличался благоразумием и находчивостью, а что более всего делает ему чести, он был образован, человеколюбив и правдив в словах». Сами рыцари, с которыми Кейстут находился постоянно во враждебных столкновениях, признают в нем образцового христианского рыцаря. Рыцари сами сознавались, что Кейстут честностью своих поступков нередко превосходил их, рыцарей. Так, между прочим, под 1377 г. орденский летописец Виганд Марбургский, рассказывая о походе рыцарей на литовские владения, сообщает, что в этом походе рыцари вели себя не вполне честно, тогда как Кейстут заявил себя с безупречной стороны. Дело происходило таким образом. В этом году крестоносцы, воспользовавшись прибытием значительного числа заграничных гостей, собрали сильный отряд конницы и предприняли поход далеко вглубь Литвы. В четыре дня они быстрыми переходами миновали Троки и приблизились к Вильне. Кейстут, узнавши об этом, немедленно сам выступил из Трок и стал угрожать рыцарям с тылу. Рыцари пришли в замешательство: они никак не ожидали, чтобы Кейстут был дома, поэтому решились вступить в переговоры и затем заключить мир. По поводу этого мира добродушный Кейстут устроил пир в своей палатке, на который и пригласил всех знатных рыцарей, бывших в этом походе. Но когда крестоносцы пировали в шатре Кейстута, то в это самое время один из рыцарских отрядов, несмотря на мир, напал на предместье Вильны. Немедленно дано было знать трокскому князю, и тот сейчас же заявил об этом магистру. Магистр сознался, что рыцари совершили бесчестный поступок, и поспешил извиниться. Но на следующий день рыцари еще хуже сделали: они, напавши на другое предместье г. Вильны, ограбили его и вдобавок сожгли. Это уж вполне был вероломный поступок со стороны рыцарей, а потому Кейстут решился отомстить за него. Он прекратил подвоз провианта немцам, который по условию мира доставляем был, а сын его Витовт уничтожил все припасы, заготовленные рыцарями на пройденном пути, так что те, отступая домой, истомленные голодом, едва доплелись до своих границ, и то в небольшом количестве: большая часть их погибла на пути от истощения.