Большая книга новогодних историй для девочек - читать онлайн книгу. Автор: Лидия Чарская cтр.№ 15

– Да-да, сударыня! Новенькая! Новенькая, но ужасно бестолковая, к сожалению.

– Но она еще так мала… Совсем крошка, – и Бецкая (и это помнит до мельчайших подробностей Ганя) приподняла за подбородок ее худенькое заплаканное лицо своими тонкими душистыми (ах, какими душистыми!) пальцами и наградила ее ласковым взглядом своих больших черных глаз, таких печальных и прекрасных. С минуту этот взгляд покоился на лице Гани, как бы изучая ее детскую рожицу со вздернутым носиком и покрытыми мелким бисером веснушек щеками.

И потом Бецкая проговорила, заставляя каждым звуком своего голоса таять ту ледяную глыбу отчаяния, ужаса и тоски, которая навалилась на маленькую душу девочки с минуты ее водворения в модную мастерскую:

– Не надо плакать, девочка, слезами горю не поможешь. Ты не отчаивайся: первое время трудно бывает работать среди чужих, на чужом месте… И мне было трудно, – добавила она с очаровательной улыбкой, которая мгновенно преображала ее усталое, нервное и как будто немолодое лицо, делая его молодым и прекрасным, – я вот привыкла, и ты привыкнешь, уверяю тебя, крошка!

Уезжая с примерки, уже одетая в черное котиковое манто, отороченное соболями, Бецкая вынула из своей собольей же гигантских размеров муфты плитку шоколада с изображением на ней летящего ангелочка и передала ее смущенной Гане.

– На, девочка, скушай за мое здоровье, авось послаще будет на душе! – и, потрепав по заалевшей от конфуза щечке Ганю, исчезла из мастерской, нарядная, благоухающая и прекрасная, как мечта или сказка.

Плитку у Гани в тот же час отняли Танюша с Анюткой и съели, хихикая и гримасничая у нее за спиною, но картинку с ангелочком девочке удалось спасти от них каким-то чудом; она спрятала ее подальше, как какую-нибудь драгоценность, и только иногда, когда никого не было подле, со всякими предосторожностями доставала свое сокровище, любовалась им и целовала картинку.

Разумеется, этот детский восторг, эти нежные ласки бедной девочки и ее порывы предназначались самой Бецкой, которая сумела зажечь горячее чувство к себе в сердце одинокого ребенка, отдавшегося ей с первой же встречи раз навсегда.

С тех пор прошло почти два года, а Ганино сердце вздрагивает всякий раз от счастья, когда в примерочную входит Бецкая. А когда артистка обращается с какой-либо незначительной фразой к девочке, Ганя считает этот день счастливейшим днем…

Сегодня особенно удачно сложились обстоятельства для маленькой Гани. Ольга Бецкая должна пробыть у них в мастерской не менее часа, по крайней мере. Ей шьют четыре платья сразу, и каждое требует особой тщательной примерки.

Говорят, эти платья шьются к новой пьесе, в которой Бецкая будет играть главную роль.

Маленькая ученица знает заранее, что ее кумир сыграет отлично и что платья выйдут удачно, и что Бецкая будет в них «ангелом» и «прелестью», каким никто не может и не смеет быть, кроме нее одной.

О театре Ганя имеет смутное понятие. Как-то раз, в далеком детстве, тетка Секлетея водила девочку в цирк «на верхи», но Ганя ровно ничего не вынесла от циркового представления, потому что барьер дешевых мест доходил ей как раз по самые брови, и она не могла видеть ничего происходившего на арене. Шум же, крики и пощечины клоунов, равно как и их шутки, скорее пугали, нежели потешали ее. И если бы не яблоко, предупредительно сунутое ей в ручонку теткой Секлетеей, она расхныкалась бы, наверное, среди их самого оживленного юмора.

Но театр, по мнению Гани, – совсем другое дело. Их мастерицы рассказывали не раз о театре, где бывали изредка в дешевых местах, а иногда и в даровых, когда участвовала Бецкая, предлагавшая иногда билеты-контрамарки молодым девушкам.

Ганя с завистью смотрела на счастливиц. Как ей было не завидовать им! Они видели Бецкую, ее добрую волшебницу, ее «ангелочка-душоночка» на сцене! А когда на следующий день после таких посещений театра мастерицы оживленно рассказывали про спектакль, Ганя жадно ловила каждое слово, относящееся к ее кумиру. Сердце ее дрожало от восторга, когда девушки хвалили Бецкую, восхищались ее игрою, красотой, голосом и рассказывали об овациях, сделанных ей публикой.

И когда Ольга Бецкая приезжала в мастерскую, Гане она казалась каким-то неземным существом, каким-то светлым волшебным видением, какие бывают разве только в сказках. Да, только в одних сказках бывают такие! И Ольга Бецкая являлась чарующей дивной сказкой для маленькой Гани.

* * *

– Ну, милочки, работы вам всем немало над моими платьями! Небось по ночам сидели, признайтесь? – своим милым задушевным голоском обратилась Бецкая к окружающим ее мастерицам и девочкам.

Она стояла теперь в почти законченном платье из серебристого газа, покрывавшего нежно-голубой чехол. Воздушный легкий наряд как нельзя более подходил к ее высокой хрупкой фигурке и бледному, тонкому, одухотворенному лицу.

Мастерицы улыбнулись радостно и смущенно от этого обращения к ним общей любимицы, а девочки Ганя и Анютка вспыхнули до ушей.

– Полно, Ольга Леонидовна, какая там работа! Работать должны. Нет работы, и есть будет нечего! – пробурчала Роза Федоровна, которая была сегодня не в духе благодаря флюсу, натянувшему щеку.

– Ну, нет, не скажите. Работы много, и сидят они, верно, по ночам над моими платьями, так как надо сшить их спешно, не правда ли? – снова прозвучал нежный, в самую душу вливающийся голос Бецкой.

Мастерицы молчали, боясь высказаться при «самой», а главное при «страшилище Розке», что действительно над платьями Бецкой они сидят поздно за полночь благодаря необходимости сдать работу в срок. Но и сама хозяйка, и Роза Федоровна строго-настрого запретили своим работницам говорить клиентам о том, что они частенько работают ночью. Это делалось с тою целью, чтобы укрепить за хозяйкой модной мастерской мнение как о гуманной и заботливой представительнице фирмы, не мучающей бессонными ночами своих помощниц.

Пока Ольга Бецкая своим милым голосом обращалась к мастерицам и девочкам, Роза Федоровна, придерживая рукою завязанную черной шелковой косынкой раздутую флюсом щеку, метала на них беспокойный, угрожающий и предостерегающий в одно и то же время взгляд.

– Попробуйте! Попробуйте пожаловаться у меня только! – говорили этим красноречивым взглядом ее бесцветные маленькие, но злобно светящиеся глазки.

А мадам в это время рассыпалась в комплиментах перед Бецкой. О, для нее, для очаровательной мадам Бецкой, для такой великолепной артистки, они готовы, все без исключения, работать, забыв остальных заказчиц, с утра до ночи и с ночи до утра. Только бы угодить мадам Бецкой! Только бы угодить.

– Значит, они все-таки работали по ночам? Неужели никто не скажет мне правду? – вырвалось таким печальным возгласом из груди Бецкой, и такое грустное выражение затуманило на миг ее прекрасные глаза, что Ганино сердце замерло от боли.

Сама не сознавая, что делается с нею, девочка метнулась вперед с широко раскрытыми глазами и, роняя хрустальное блюдечко с булавками, которое держала во время всей примерки в своей крошечной руке, произнесла, захлебываясь, помимо собственной воли: