Вверх тормашками в наоборот. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 60

Он плывёт по воздуху и касается рукой двери. Заперто. Смеётся, как сумасшедший – голос его, как корявый пень, прячется в толстых стенах и тревожит факельный огонь. Лерран и впрямь думает, что может удержать его в тёмной подземной конуре? Ах, как приятно иметь дело с глупцами!

Лимм проводит ребром ладони по незаметному стыку – там, где стена сливается в объятьях с дверью. Старый мейхон стонет, кряхтит, меняет древний узор и бесшумно распахивает проход. Широко, настежь. Это не узкая щель для упрямой ящерицы Леррана, в которую тот протискивался, согнувшись в три погибели.

Лимм ступает невесомо, прижимается к неровным стенам, готовый в любой момент затеряться в мейхоне, отвести глаза. Он не будет шаркать и шуметь. Сейчас важнее превратиться в осторожную тень, чем в самонадеянного дурака.

Он уверенно огибает углы, встаёт, где надо, на колени, чтобы протиснуться в слишком узкие проходы и повороты. Он знает путь и где находится выход – неприметный лаз, о котором, наверное, даже Лерран не в курсе.

Солнечный свет на миг ослепляет, приходится смахнуть слёзы и несколько раз поморгать. Лимм ползёт на брюхе по засыпанному камнями плато, затем переворачивается и лежит, раскинув в стороны руки и ноги.

Медленно, как падающие с подземных стен капли воды, считает в уме до тринадцати – этого хватает, чтобы измениться. С тверди поднимается долговязый странник в плаще до пят. Голова и лицо надёжно скрыты под глубоким капюшоном. В руках бродяги – суковатый посох, за спиной – заплечная сума. Он идёт, прихрамывая на правую ногу, временами останавливается, чтобы посмотреть на солнце.

Впереди маячат домишки поселения. Там меданы и горячая, по-настоящему пахнущая костром еда, сплетни и жизнь. И уже можно не бояться наткнуться на кого-нибудь знакомого – теперь его не узнает никто. Даже матушка, если бы вдруг спустилась с Небесного Тракта, вряд ли бы узнала собственного сына. Хотя нет, его матушка могла бы и узнать.

Подобные мысли греют и вызывают улыбку – почти тёплую, немного горькую, пахнущую воспоминаниями о давно забытом доме и семье…

Лерран

Сразу после посещения Лимма Лерран наконец-то добрался до воды. Смыл с себя белый песок и неожиданно решил: пора вернуть ардов в Верхолётную Долину. День, можно сказать, в разгаре, что попусту тратить время?

С малышами дело обстояло проще: приказал – никто не посмел ослушаться. В замке двигались тенями, боялись его взгляда, слушались тихого голоса и дрожали телом, если вдруг он хмурил брови.

В Облачном Ущелье всё пошло наперекосяк. Меданы выли дурными голосами, пытались спрятать детишек. Хорошо, что Лерран взял с собой четырёх крепких стражников. Не воевать же ему с бабами на самом деле?

Крепкие воины разжимали намертво заломленные руки, волокли орущих сопляков к повозке. Почти ярмарочное действо достигло апогея, когда Лерран, наблюдавший трагедию со стороны, всё же решил вмешаться.

– Тихо! – гаркнул так, что зазвенел воздух.

Меданы замерли, и на миг настала тишина.

– Представьте, что ваших детей забрали и не хотят отдавать. А в Верхолётной, между прочим, их ждут матери – отчаявшиеся и заждавшиеся. Что вы за квоки такие безмозглые?

Кто-то протяжно всхлипнул. Меданы потупили глаза. Нехотя, обнимая и целуя, они начали «сдавать оружие». Наконец-то. Пошептавшись, к детишкам присоединились две самые отчаянные.

– Вдруг им там будет плохо? Или кто-то не захочет принять дитя? – не спрятала глаза хорошенькая медана с фиолетовыми косами. Смотрела на него в упор и улыбалась. Интересно. Лерран любил дерзких. Кажется, кое-кто кинул сейчас ему вызов. Он медленно смерил глазами сверху вниз нахалку и кивнул. С ней он разберётся потом, когда падут на Зеосс сумерки.

Две повозки тронулись в путь, и Лерран понял, что всё это время находился в напряжении. Можно расслабиться. Впереди ещё одна толпа безумных мамаш.

Их заметили издалека. Две повозки с детишками постарше и фургон с малышами. Четырёх стражников и двух медан, что ехали, болтая ногами и обнимая тех, кто сидел рядом. Нового властителя, замыкающего неспешную процессию.

Лерран видел, как заволновалось разноцветное море. Наблюдал, как становилось больше ярких пятен в полотне собирающейся толпы. Их ждали.

Почти то же самое. Только детей не отдавали, а принимали. Орали, плакали, сжимали в объятьях, целовали, гладили по лицам, безошибочно отыскивая своих малышей. Ни одна не спутала, хотя прошло больше года.

Лерран смотрел равнодушно. Ничего не шевельнулось внутри, кроме брезгливого презрения. Он их не понимал, но сидел на коне с деланным участием на красивом лице.

Они не благодарили, не прижимались губами к руке. Да он бы и не принял подобострастия – ценил в сумасшедших бабах нечто иное. Они молчаливо поглядывали в его сторону и опускали глаза.

Когда суматоха улеглась и стало потише, Лерран понял, что выиграл. Его ставка сыграла безошибочно. Никто не собирался его любить, но он и не нуждался в их благосклонности и панибратстве. Жители Верхолётной Долины нехотя склонили головы, принимая его властительство. Этого достаточно. Более чем.

Не говоря ни слова, он сделал знак своим людям следовать за ним, развернулся и пришпорил коня. Хорошенькая фиолетка, её подружка постарше и дородная кормилица, что сопровождала младших детей, удобно расположились в опустевшем фургоне. Отлично, лишние руки в Верхолётном не помешают.

Остаток дня прошёл тихо, но в заботах. Лерран удовлетворённо смотрел, как снуют люди, как потихоньку преображается Верхолётный, становится теплее и привычнее, таким, каким бы он хотел его видеть. Вкусный обед, сытный ужин и дерзкие глаза фиолетовой меданы. Глана. Её звали Глана.

Среди ночи он проснулся. Глана спит тихо, как писклик, укутавшись в одеяло, как в кокон, отчего напоминает большого младенца. Он проснулся, потому что захлёбывался от крови, что текла из носа прямо в горло.

Вскочил, откашливаясь. Старался кашлять тихо, чтобы не разбудить деву. В общем, ему до неё дела не было, но не хотел, чтобы она видела его таким, а потом шептала по углам двух долин о правителе, что харкает кровью.

Пошатнувшись, упал на колени, тёмные струи хлынули из обеих ноздрей и безобразно ляпали на грудь. Из горла тоже вырвался фонтан.

– Хи-хи-хи!

– Ха-ха-ха! – искажалось пространство призрачным смехом озёрных шептунов.

Усилием воли он поднялся на ноги и отправился в ванную. Умывался ледяной водой, пытался остановить кровь. Не алая, а почти чёрная, что напугало его ещё больше.

Задрав голову и зажимая нос, он брёл к выходу из замка. Сам. Никто его больше не выдавливал, не гнал, не пел колыбельную, не шептал.

Он вышел вон. Воздух обжёг лёгкие. Мороз. Не лютый, но продирающий до костей почти сразу. Лерран не надел плащ. Стоял, пока не оледенели до онемения пальцы. Заставил себя вернуться.