Вверх тормашками в наоборот. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 79

Вы видели, как прыгают толстозадые мерцатели? Вряд ли. Тяпка радостно верещала, круглые уши раздувались, как у слона. Опираясь на передние лапки, она подбрасывала филейную часть так высоко, как могла. Совершенно возмутительное поведение для молодой многодетной мамаши!

— Ого! — удивилась я, заметив, как подросли мелкие крысёныши, пока меня не было.

— Ага! — радостно подтвердила Мила.

Мимеи шевелили ветками, скручивались спиралями, росли на глазах ввысь, но и дураку было понятно: такую ораву им не прокормить.

— Ёпрст… — пробормотала я, пытаясь сложить два плюс два, чтобы получилась сотня, не меньше. Ветки пели и тянулись ко мне, как привязанные.

— Ну ладно, я тоже по вам скучала, — вздохнула и на миг прикрыла глаза, чувствуя, как плети гладят лицо и оплетают многострадальные руки. Зазудели места ранок. Смотреть не обязательно: затянулось, как на собаке.

Я открыла глаза. Ну, конечно: на лианах появились бутоны, ожили, задышали, расправляя нежные лепестки.

— Сейчас начнется, — нервно хихикнула я, пытаясь освободиться от усиков, завитушек, распускающихся цветков, что лезли в лицо и волосы. Я слышала, как шумно дышат деревуны. Им хотелось получить ласку мимей, но они не смели приблизиться.

— Офелия, Нуава, Бируля, Нинн, Киб, подойдите сюда! — зову я деревунов на помощь. — Где-то здесь можно новые грядки разбить? По-моему, мимеям наплевать на зиму. Вообще никаких природных законов для них нет.

Деревуны улыбаются, кивают и вздыхают удовлетворённо: мимеи и в них вцепились с радостью. Я чувствую, как в волосы опускаются плоды-бусины. Ловкие пальцы Офы собирают мимеину дань.

Мы работали, как угорелые. Копали, сажали семена на всех свободных клочках земли. Мерцатели разбрелись и под ногами не путались. Ждали. Я сходила к воротам и впустила оставшихся страдальцев.

— Геллан нас убьёт, — произнесла обреченно, присаживаясь без сил рядом с Милой. Мы грязные, как черти, усталые, но, кажется, справились.

— Не убьёт. О-он мечтал поймать несколько мерцателей, а теперь у нас их много. Все живые и наши!

— Ну, скоро увидим. Соглядатай уже небось доложил. — я погладила Сильвэя по голове. — С минуту на минуту Геллан примчится.

Сильвэй оскорблённо рявкнул басом. Видели бы вы эту морду Сфинкса.

— Ладно, не сердись, — дёрнула я кота за усы, — Он всё равно узнал бы. Часом раньше, часом позже…

Мы с Милой побрели во двор и уселись у двери замка — ждать возмездия, так сказать. Сильвэй вытянулся рядом и щурил голубые глазища на солнце.

— Что-о ты прятала на Иранниных грядках?

Мила таки осмелилась спросить. Какой прогресс!

— Скоро узнаешь, — сказала устало и толкнула девчонку плечом.

В этот момент ворота разверзлись и во двор влетел Геллан на Савре.

— Приготовились, — пробормотала сквозь сцепленные зубы и широко улыбнулась на все тридцать два. Кот под ногами хрюкнул, но с места не сдвинулся. Я бы тоже не сдвинулась: к нам приближалась туча, готовая метать молнии.

— Что ты опять натворила, Дара?

О, как мне нравится глубокий оперный голос! Бездонный, как Мариинская впадина, бесконечный, как космос, который…

— Дара.

Я моргнула. Вот чёрт. Мила сжалась в комок, но по видимому мне клочку розовой щеки я подозревала, что она пытается скрыть смех.

— Геллан… эээ… нууу…

— Только не говори, что ты потеряла красноречие, услышав мой оперный голос.

Он произнёс это мягко и очень бархатно. После таких модуляций обычно следует громоподобный бабах.

— И я не буду спрашивать, что означает «оперный».

Он приближался к нам медленно, как пантера перед прыжком.

— На самом деле всё настолько круто, что ты обалдеешь.

В деле дипломатии важно говорить уверенно. Я толкнула Милу локтем в бок.

— Это надо просто увидеть. Да, Мила?

Плечи у девчонки затряслись, а голова ушла в колени. Дождёшься тут помощи, как же. Я поднялась на ноги.

— Пойдём, — вздохнула и обречённо поплелась к саду.

Он шёл сзади и молчал. Я потянула калитку на себя и сделала несколько шагов вперёд.

— Ну, вот… — я взмахнула неопределённо рукой и застыла.

Застыл и бездушный чурбан. Я осмелилась обернуться.

— Шаракан… — он выдохнул слово, будто вынул сердце наружу. Помесь восхищения, облегчения, любования… Звучало как молитва и богохульство одновременно. И было от чего.

Сад переливался радугой. Мерцатели выстроились рядами на дорожках сада. Не толпились кучей, не прятались по углам. А ровнёхонько, стройненько, как под линейку, скрыли под собой извилистую каменную кладку. Они стояли на задних лапках, прижимая передние к груди и трогательно дёргали носиками. Какое сердце не дрогнет?..

— В общем, как-то так… — я снова жалко махнула рукой и замолчала, пытаясь справиться с щипанием в глазах и носу. Не хватало ещё разреветься тут перед ним.

Но в груди разливался горячий жидкий кисель, в ушах тарабанило сердце, а слёзы умиления прорвали плотину моей попытки вести себя сдержанно и с достоинством.

— Как тебе удалось?..

По-моему, он обалдел напрочь. Это вернуло мне остатки самообладания.

— Да никак, собственно. Начертила на воротах тайный знак, и мерцатели со всех окрестных пустошей примчались выпить чаю и побаловаться плюшками.

— Дара.

— Геллан. Не будь занудой. Откуда я знаю, почему они пришли.

Он смотрит на меня пристально. Слишком внимательно, обжигая синевой, у которой нет дна. Смотрит и молчит. Театрально бесконечная пауза. Я занервничала.

— Я тут не причем, Геллан…

Молчание.

— Да? — это даже не ирония, а ядовитый сарказм в крохотном слове, от которого хочется уклониться, как от пули, но реакции не хватает. Я ловлю смертельную дозу яда грудью: распрямляю плечи, втягиваю живот до зелёных чертей в глазах и гордо вздёргиваю подбородок. Мамуля, отвисшее брюхо и сколиоз мне не грозят, будь спок! На Зеоссе идеальная колония для несовершеннолетних по исправлению лахудрости.

— Да! — говорю царственно и холодно смотрю в синие озёра Геллановых глаз.

Кажется, на миг он забыл, как дышать. Затем выдохнул и отвёл прекрасные очи. Я даже живот отпустила из клещей воли от неожиданности. Я выиграла?..

— Я видел, как ты оборачивалась всю дорогу до замка. — говорит тихо, словно объясняя маленькому ребёнку, где он прокололся и почему нехорошо врать и делать плохие поступки. — Только не мог понять: почему? Мне казалось, ты боишься и чего-то ждёшь. Но до ворот с вами ничего не случилось и не могло случиться: опасности не было. Я знал. А потом что-то перемкнуло, когда ворота закрылись за вами. Разноцветная каша… И я догадался: что-то произошло.