Российский анархизм в XX веке - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Рублев cтр.№ 97

Анархистские публицисты все больше обращали внимание на силы, которые стали бы противовесом диктатуре большевиков. Так, Неусыпов, обвиняя РКП(б) в том, что ведется «война с трудовым казачеством на Дону, на Урале и в Оренбурге», призвал добиваться союза с этим слоем населения. Другие публицисты «Анархии» также защищали казаков от обвинений в контрреволюционности: «Даже Дон, предмет упований, вожделений всех наших реакционеров, которые туда стремились, стекались, паломничествовали, как в Мекку темной реакции, и тот озарился светом восстания народного. Вольный Дон оправдал свое название „вольный“, которое немного раньше звучало в наших ушах злой, ехидной иронией. Казачество, на которое возложили все свои полуночные надежды все темные политические личности и партии, начиная с Николая и переходя к Милюкову и Савинкову и кончая Корниловым, Алексеевым, получилось красным солнышком, и тени бегут прочь от него».

Активисты МФАГ обоснованно прогнозировали приближение крестьянской войны, полагая, что она свергнет диктатуру РКП(б). Наиболее глубокий анализ ее предпосылок дал Бармаш. Курс большевиков на национализацию земли и поддержку «беднейшего» крестьянства, полагал он, приведет к восстанию крестьян-середняков. Однако же Бармаш одобрил создание крупных сельскохозяйственных коммун, пользовавшихся поддержкой властей. Он выражал надежду, что «это даст выход беднейшему крестьянству из действительно скверных для него сейчас условий жизни, с одной стороны, и поднимет сельское хозяйство в стране – с другой». По его мнению, следовало пойти навстречу устремлениям среднего крестьянства к уравнительному распределению земли. Бармаш подверг критике деятельность большевиков по снабжению городов продовольствием, предложив передать его закупку кооперативам, разрешив им свободную перевозку сельскохозяйственной продукции. Также он предлагал ввести распределение продуктов по удостоверениям, выданным ФЗК и другими общественными организациями. Установление цен должно было стать прерогативой производителей и покупателей, но при санкции Советов.

Впрочем, нельзя назвать однозначно сочувственным отношение анархистов к антибольшевистским социальным движениям. Так, МСРСП осуждал крестьянские восстания, считая, что вместо вооруженной борьбы крестьянам следует заняться прямым продуктообменом с городскими рабочими организациями. Негативно оценивали анархисты и находившееся под контролем меньшевиков движение собраний «рабочих уполномоченных», рассматривая его как «авантюру правосоциалистических элементов», хотя и отвергали репрессии против него. Впрочем, они не игнорировали это движение. Блейхман принял участие в Чрезвычайном собрании уполномоченных фабрик и заводов Петрограда в апреле 1918 г., призывая к созданию коммуны и социализации производства. Также он выступил против сотрудничества этой организации с буржуазией и представителями власти.

Характерно при этом и неприятие большинством анархистов антибольшевистского террора. Так, А. Гордин осудил убийство М. Володарского – комиссара по делам печати, пропаганды и агитации Петрограда, ответственного за преследование оппозиционной прессы. Действия убившего его эсеровского боевика Никиты Сергеева он сравнил с карательными мерами руководителей ВЧК. Л. Фишелев обвинил в смерти Володарского вождей РКП(б), заметив, что именно они доверили этому амбициозному и неопытному молодому человеку высокие посты. Анархо-синдикалисты также осудили покушения, осуществленные сторонниками Учредительного собрания в 1918 г.

Усиление террора большевиков против своих противников весной-осенью 1918 г. также вызвало оппозицию со стороны анархистов. Прежде всего их протесты были направлены против смертных казней. На страницах газеты «Анархия» в марте-июне появились протесты и лозунги: «Долой расстрелы безоружных!», «Требуем немедленной отмены декрета о расстрелах безоружных, кто бы они ни были!», «Долой смертную казнь!» «Вот она – политическая „диктатура пролетариата“, смотрите и поучайтесь: голод, произвол, расстрелы открытые белым днем и расстрелы по закоулкам темной ночью», – писал активист МСРСП Милич.

Анархисты протестовали и против казни адмирала А.М. Щастного, бездоказательно обвиненного в заговоре и даже против расстрела Ф.Е. Каплан, совершившей покушение на В.И. Ленина: «Вряд ли можно считать достигающей своей цели кровавую месть большевиков. […] Если бы Ленин смог возвыситься до того, чтобы не расстрелять Каплан – это вызвало бы огромное одобрение его действий не только у друзей его, но и у врагов его». Один из анархо-синдикалистов фактически оправдал Каплан, сравнив лидера большевиков с В.К. Плеве – министром внутренних дел императора Николая II, которого председатель СНК превосходил по масштабам своей власти. Фанни Каплан он сопоставил с эсером Егором Сергеевичем Созоновым, убившим Плеве. Террор со стороны большевиков осудили и лояльно настроенные к ним анархисты. «Но принципы террора наносят удар, удар непоправимый – свободе и революции. Чудовищная власть одинаково развращает носителей ее и тех, над кем она стоит. Народ, не знающий еще свободы, привыкает к диктатуре», – писал А. Боровой.

14 июня 1918 г… за два дня до начала избирательной кампании по выборам, связанной с созывом V Всероссийского съезда Советов, большевики провели во ВЦИК решение об изгнании из Советов всех уровней меньшевиков и эсеров. Анархисты осудили эти действия. По этой причине Новомирский сравнил большевистский режим с диктатурой буржуазии: «вы признали право голоса связанным не с конкретной социальной функцией, а с политическим credo, с какой-то фикцией, нездоровой условностью. Ваша республика отныне не советская, а большевистская, т. е. ничем не прикрытая диктатура партии, т. е. обычная буржуазная республика». Анархо-синдикалисты призвали положить конец чистке Советов от политической оппозиции: «Ленинцы быстро воспользовались советом своего учителя, и пошли по России-матушке разгоны Советов, неугодных большевикам, не контрреволюционерами, а большевистскими диктаторами, комиссарами, которые требуют от Советов беспрекословного подчинения своей воле. Такому хозяйничанью должен быть положен конец». Активист МФАГ Двумянцев констатировал полный отрыв большевиков от избранных Советов: «„Советская“ власть перестала быть властью Советов, властью, зависящей от Советов и исполняющей их волю».

В то же время сложная внешнеполитическая обстановка заставляла даже самых радикальных анархистов отказаться от перехода к прямой конфронтации с РКП(б). Наступление германских войск на Западном фронте, усиление позиций Германии на Украине, в Финляндии и Прибалтике подпитывали ожидания новой интервенции на территорию РСФСР. В конце апреля эти опасения усилились после установления германскими властями украинской монархии во главе с гетманом П.П. Скоропадским. Считая это первым шагом на пути к восстановлению монархического строя в России, МФАГ призвала трудящихся вооружаться и готовиться к сопротивлению.

Протест анархистов вызвало и разоружение советским командованием в апреле-июне на Дону и под Царицыным отрядов, отступавших с Украины, в том числе – анархистских подразделений. «Предав анархию, предав Украину, вы не спасетесь. […] Разоружив анархистов и отряды на украинском фронте, вы впустили немцев в Киев и Ростов, вы обрекли народ на медленную смерть», – писал Андреев. Активисты МФАГ намеревались развернуть партизанскую войну, поддержав крестьянские восстания против оккупантов: «В занятых немцами местностях крестьянство и рабочие буквально стонут. И они ждут нашей поддержки. Если они убедятся, что они не одни и нами не забыты, то они создадут рабоче-крестьянское восстание, которое мы должны всемерно поддержать. Повсеместные партизанские революционные очаги безусловно обожгут крылья реакции».