Искусство дыхания как основа звукоизвлечения - читать онлайн книгу. Автор: Лео Кофлер cтр.№ 4

Возможно, я не смогу назвать точной причины, однако считаю, что ситуация двояка: во-первых, они должны петь слишком много в течение одной службы и (особенно солисты-сопрано) должны петь очень высоко. Я имею в виду, что последняя причина может быть понята с двух сторон: а именно, слишком высокие ноты в помпезных хоралах англиканской церкви или же возвышенных мессах римско-католической церкви; и, помимо этого, мелодии их партий практически полностью написаны выше того регистра, который удобен и полезен мальчикам-дискантам. Кроме того, я считаю, что для юных голосов вредно петь так много без достаточной подготовки, и, более того, очень часто они продолжают петь во время мутации, что, как правило, очень плохо. В отношении двух моих главных проблем в юном возрасте я могу сказать, что после мутации голоса они особо не изменились. Я заметил, что могу дольше удерживать звук и что мои проблемы не так сильно отражаются на качестве голоса, как раньше. Думаю, это потому, что после окончательного формирования мышцы гортани и вокальные связки стали более выносливыми.

3. ПЛОДОТВОРНЫЙ ПЕРИОД В БЕРЛИНЕ И МОЯ КАРЬЕРА В АМЕРИКЕ

Мне было 17 лет, когда я совершил шаг, который украл у меня 11 драгоценных лет, эту потерю я так и не смог возместить. Поскольку моя деятельность в те годы была больше богословской, нежели музыкантской, я промолчу о них. С радостью вам сообщаю, что после длительной борьбы мне сильно повезло, и я в сентябре 1865 г. стал новоиспеченным восторженным студентом консерватории профессора Юлиуса Штерна в Берлине. Те полгода, что я провел в Берлине, были временем сбора богатого урожая, полные наслаждения от концертов высокого качества, которые были мне доступны несколько раз в неделю благодаря доброте профессора Штерна. Его расположение ко мне и дружба останутся одним из самых драгоценных воспоминаний в моей жизни.

В этом учебном заведении были и другие профессора, которым я очень обязан. Но я могу упомянуть здесь только профессора Рудольфа Отто, который был одним из самых высококлассных певцов этого великолепного пристанища разума. Не обладавший с рождения выдающимся по силе и красоте голосом, он, упорно работая, добился того, чего добился. Несколько лет он был профессором университета Берлина, возглавляя факультет народных песен. Благодаря его примеру и его урокам, я узнал намного больше, чем дали мне все другие преподаватели вместе взятые, которые были до него. У него был особый талант развивать высокие звуки у мужчин. Под его руководством диапазон моего голоса увеличился до двух с половиной октав. Он также дал мне начальный толчок для изучения артикуляции. У меня был один очень раздражающий дефект речи, за который мои предыдущие учителя меня часто бранили, хоть и не могли предложить средство против него. Благодаря совету и упражнениям Отто я устранил его за две недели непрерывных занятий днями и ночами. Его пример наравне с его умением придавать искусству пения хороший стиль и выразительность влияли на все музыкальные занятия. Все же в отношении двух моих главных проблем даже он помог не больше, чем и другие до него. С глубоким чувством уважения я вспоминаю также бывшего капельмейстера берлинского оперного театра мистера Генриха Дорна, студию которого я часто посещал и близко познакомился с его методом вокального обучения. Я также наслаждался этим преимуществом на занятиях профессоров Штерна и Отто.

Ранней весной 1866 г. я завершил этот крайне прибыльный период собирания знаний в Берлине и поплыл на гамбургском пароходе к земле свободы. Проработав церковным музыкантом практически большую часть жизни, я искал, конечно же, нечто похожее и здесь. Благодаря Обществу немецких иммигрантов меня рекомендовали германской лютеранской церкви в Ньюпорте, Кентукки, что прямо через реку Огайо от города Цинциннати. После прибытия в страну я провел там неделю, и за столь короткое время оценил условия положительно. Я сменил эту позицию на должность органиста и регента кафедрального собора Ковингтона, Кентукки. В те дни я совсем не обладал сильным здоровьем, и процесс акклиматизации проходил очень медленно. Не считая нескольких несерьезных недомоганий, я заразился азиатской холерой. Вопреки прогнозам, я выздоровел, но шел на поправку очень долго и был вынужден бросить работу. Как только я достаточно поправился, в том же году я поселился в Сент-Луисе. Там меня ждал мгновенный успех. Я стал исполнять басовую партию в хоровом квартете церкви Иисуса Христа, в которой пастором был ректор Вашингтонского университета. Также я стал руководителем трех немецких мужских вокальных обществ.

Перенапряжение, но в большей степени климат Сент-Луиса привели снова к серьезной и продолжительной болезни малярийной лихорадкой. По совету врача я оставил успешную карьеру в Сент-Луисе на один год и с той же неохотой, с какой я покидал Берлин, вернулся в Ковингтон. После полного выздоровления я стал исполнять басовую партию в хоровом квартете Первой пресвитерианской церкви Цинциннати. Спустя три месяца я стал органистом в этой же церкви и оставался им в течение 4 лет. Также я занял должность учителя по вокалу в консерватории мисс Клары Бо. Осенью 1871 г. благодаря протекции моего пастора в Цинциннати преподобного Чарльза Томпсона я получил предложение занять место органиста в известной церкви в Бруклине.

Когда я добрался до Бруклина, то обнаружил, что предполагаемое замещение не только толкнуло моих попечителей на судебные тяжбы с органистом, занимающим должность, но и повлекло ужасный раздор внутри церкви. Из-за этих обстоятельств я решил, что лучше отказаться, и занял должность баса в хоровом квартете Южной конгрегационалистской церкви в Бруклине, где пастором был преподобный доктор Сторрс. В то же самое время мой добрый друг, преподобный мистер Юлиус Шуберт, убедил меня возглавить вокальное и фортепианное отделения пансиона юных девиц в Морристауне, Нью-Джерси. И так как мое дело процветало, я перебрался в этот прекрасный город, приняв также пост органиста и регента Первой пресвитерианской церкви. Почти через три года я поменял эту должность на предложение стать солистом-басом и регентом высшей ритуалистической церкви Святого Альбана в Нью-Йорке. Через год я получил желанную позицию органиста и регента в часовне Святого Павла, прихода церкви Святой Троицы, что было 1 мая 1877 г.

4. БОРЬБА С ТУБЕРКУЛЕЗОМ С ПОМОЩЬЮ ДЫХАТЕЛЬНОЙ ГИМНАСТИКИ

Я должен снова попросить прощения у читателя за то, что знакомлю его с фактами, которые, казалось бы, не имеют никакого отношения к замыслу этого очерка. Тем не менее у меня есть на то причины; и, поскольку они принципиально важны для меня, я не буду тратить время на их разъяснение, а скорее покажу, как мне окончательно удалось избавиться от всех моих проблем. Забавное совпадение, что наследственный туберкулез в семье привел меня к столь желанному средству против моих проблем с голосом и горлом. Еще тогда, в 1864 г., две мои старшие сестры долго болели этой страшной болезнью, а у одной из сестер младше меня обнаруживались ее безошибочные симптомы. Мой отец был очень сильным и здоровым человеком, которого я никогда не видел больным, за исключением проблем с горлом. Но его отец, два его брата и единственная сестра умерли от туберкулеза, все в расцвете сил. Один из двух упомянутых дядей имел большую семью, но и все они умерли от этой болезни.

У моей бабушки тоже была такая же проблема, хоть она и умерла в преклонном возрасте, но несколько лет была прикована к постели, и я ее помню только похожей на скелет. В ее случае тирольская поговорка оказалась правдой: «Кто кашляет долго, тот живет долго». Прежде чем я покинул Берлин ради Соединенных Штатов, три вышеупомянутые сестры умерли от туберкулеза. Две другие последовали за ними через несколько лет, все по той же причине. У меня самого были симптомы этой болезни, когда мне было 23 года, но благодаря уходу и правильному лечению я победил болезнь и не только тогда, но и несколько раз после того, когда она возвращалась. Тем не менее, всегда был один симптом, который сулил мне, что я должен разделить ту же участь: я легко простужался и очень тяжело это переносил. Почти всегда холод оседал на моих легких; и я помню, что не более двенадцати лет назад мои встревоженные друзья предупредили меня, что, если я не избавлюсь от этих ужасных простуд и кашля, в скором времени у меня появятся проблемы посерьезнее. А еще я более десяти лет страдал от желчных расстройств; и, хотя я обращался ко многим врачам, перепробовал множество средств и вел очень тихий и умеренный образ жизни, все же желчность увеличилась и стала почти хронической. В таком состоянии я вступил в 1876 г.