Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - читать онлайн книгу. Автор: Александр Петров cтр.№ 74

Я начал что-то говорить, но из толпы постоянно летели сальные шуточки, и строй заходился гоготом. Новоиспеченный лейтенант-мальчишка не казался тертым, битым жизнью зэкам серьезным и внушающим страх командиром. Я готов был взять пистолет и стрелять в каждого, раз ничего из того, что я знал, для этого случая не подходило. Но внутреннее чутье подсказывало мне, что, начав с расстрелов в славном Покрове, я быстро закончу карьеру командира на глубине трех аршин.

Вдруг я увидел Мусю. Он был какой-то дерганный, зашуганный. Бывший кадет по-птичьи вертел головой и втягивал ее в плечи при одном взгляде на него.

«Спокойно, парень, – произнес голос во мне. – Играем комбинацию «паровозик».

– Смотри не обделайся, оратор! – крикнул кто-то сзади.

– А кто сильно умный, того расстреляю на хрен на месте! – пообещал я, кладя руку на кобуру и пристальным недобрым взглядом просверливая лица штрафников.

Урки замолчали. Они решили не связываться с «пыжащимся молокососом», понимая, что ради утверждения собственной значимости тот вполне может шлепнуть.

– Вольно, разойдись! Рядовой Мусин, ко мне! – скомандовал я. – Охрана! Загнать шваль в бараки!

Я провел бывшего кадета к себе, достал колбасы, хлеба и настойки, взятых мной для совсем другого, веселого случая. Но, чтобы остаться в живых, можно было напоить и Мусю.

Виктор Павлович принял участие в попойке. Очень скоро мы все набрались. Палыч бубнил что-то про гребаного владимирского пидора, Волька рассказывал, как ему пришлось плохо.

Его глаза были на мокром месте, но в них пряталась затаенная, трусливая злоба. Он явно что-то недоговаривал, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что.

Появление нежного, чувствительного мальчика настроило зэков на «лирический» лад, и Муся расстался с невинностью, правда не так, как бы ему этого хотелось. А поскольку он пробыл в нагнутом положении совсем недолго, его желание отомстить горело вместе с синяками и царапинами, болью в отбитых почках и до крови драном заднем проходе.

Я сказал бывшему курсанту, что мне нужен командир взвода. А лучшей кандидатуры, чем он, я тут не найду. Я обьяснил, что он будет иметь право убивать подчиненных без суда и следствия, а при хорошем раскладе выйдет полное прощение от князя. В помощь ему даются охранники, которые выполнят любую команду.

Муся засомневался, но, после того как я протянул ему «макарова» в новенькой кобуре и полцинка патронов, колебания сами собой прекратились. Кроме того, Волька получил от меня комплект обмундирования, лейтенантские погоны, полотенце, мыло и белье из запасов предыдущего командира. Пользоваться этими тряпками нам с Палычем было бы противно, а бывшему арестанту они показалось лучше новых.

Назавтра отмытый, одетый и вооруженный Мусин в сопровождении пятерки автоматчиков вошел в барак наводить порядок. Скоро оттуда донеслись крики, полные запредельной муки, и выстрелы.

К обеду из штрафного барака выволокли десяток трупов и пару полуживых от побоев и ран зэков. Их оттащили на пригорок, где было посуше. Муся приказал прибить колышками их руки и ноги к земле, что немедленно было выполнено. Людей обложили хворостом и подожгли.

Пока пламя подбиралось к ним, они истошно орали. Один про то, куда готов дать, чтобы остаться в живых. Другой, подвывая и задыхаясь, кричал: «Ебал я тебя, Муся, а ты подмахивал. Пидар, потрох сучий… Подожди, доведется тебе, как раньше, построчить у меня взахлеб».

Этого «доблестный мститель» перенести не мог и нервно всадил в зэка весь магазин пистолета.

Старшина не вмешивался, когда разборки шли в бараке, но огнепальную расправу игнорировать не имел права. Он подбежал к самозваному лейтенанту и потребовал, чтобы тот прекратил. Когда Муся послал его по матери, подкрепив слова наведенным стволом, старик кинулся к нам.

А мы с Палычем с утра пили, заливая неудовлетворенность жизнью. Бывший командир прекрасно понял мою игру и поддержал меня, ни словом, ни намеком не показав, что догадывается о моей затее.

Старшина сказал много нехорошего про владимирских алкашей, прежде чем заставил нас вмешаться. Палыч на правах старшего дал самозванцу затрещину, сорвал погоны и обозвал фашистом.

Потом я увел Мусю в дом, где мы с Кротовым сначала для вида поорали и поругались, потом накачали бывшего кадета самогонкой до отключки…

– Командир, почти приехали, – прервал мои мысли Кастет. – Колокша.

– Не сплю, – ответил я. – Держитесь ближе ко мне. Мало ли что…

– Ладно… А эти? – он показал глазами на водителя.

– А что эти? – задумчиво сказал я, почти по-дружески кладя руку на плечо водителя. – Если сболтнут кому, опустим, аккуратненько так животик вскроем и на собственных кишках повесим. Слышал ты, лишенец, который сзади?!

Стражник в заднем отсеке что-то пробубнил.

– Не понял… Как отвечаешь, карась? – строго спросил я. – Отвечать как положено, хряк ебаный.

Семен не сильно, но очень больно ткнул его железными костяшками кулака в ухо.

– Так точно! – воя от боли и обливаясь слезами, рапортовал стражник. – Никому не скажем.

– Вот и молодец, – со страшным спокойствием заметил я. – Семен, налей-ка нашему другу.

Мужик хихикнул, плеснул почти половину кружки спирта, долил водой.

– Давай пей, – приказал он стражнику. – Докажи, что ты крутой пацан, а не лох запарашенный.

Тот, давясь и всхлипывая, одолел ее почти всю.

– Вот и молодец, – сказал Семен, давая ему огурец на закуску.

Машина тем временем, надрывно ревя мотором, двинулась по Юрьевской гати. Рассчитанный на вес телеги настил уходил под автомобилем в трясину, грязь летела из-под колес. Только скорость внедорожника не позволяла ему увязнуть. Орал водитель, кричали мои парни, даже пьяный стражник подталкивал машину своим криком.

Весь уделанный жижей, старинный вездеход вылез из болота и с явным облегчением покатил по твердой земле. Закатное солнце светило нам вслед, крася оранжево-розовым выгоревшую на солнце траву и пыльную колею проселочной дороги.

Мы завернули к тайнику, где бойцы Теневого отряда зарыли свое добро. Но схорон был пуст. Ручница, прекрасное оружие старых времен, пополнила список потерь, о которых вспоминаешь потом всю оставшуюся жизнь. Впрочем, как и изящная наградная сабля с золотыми накладками, «пролюбленная» где-то в болоте во время поспешного бегства от противника. Уазик снова двинулся к городу. Примерно через полчаса показались западная стена и ворота, которые при мне звались мертвяцкими. Нас придирчиво проверили постовые на воротах и пропустили, сказав нечто невразумительное по поводу пьяного.

Мы въехали в заново отстроенный Ленинский район. Вместо лачуг и бараков стояли хозяйские подворья, не слишком богатые, но вполне пристойного вида. Ничто не напоминало о трагедии двухлетней давности.