Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел К. Деннетт cтр.№ 32

Ил. 5

Много миллионов лет спустя выше, в ветвях нашего Древа, распространилось половое размножение (вероятно, эволюция приводила к его появлению неоднократно, хотя на этот счет и не существует единого мнения). Если мы приблизимся и внимательнее рассмотрим траектории развития отдельных организмов, то обнаружим иной вид связи между ними – спаривание, – в результате которого в стороны расходятся лучи жизненных траекторий потомков. Приблизившись и «рассмотрев картину в микроскоп», мы заметим на ил. 6, что, в отличие от сближения, приведшего к появлению эукариот, в результате которого в телах потомков сохраняются по отдельности обе последовательности ДНК, при спаривании у каждого потомка формируется собственная уникальная последовательность ДНК, сотканная из 50% ДНК одного родителя и 50% ДНК другого родителя. Разумеется, клетки организма каждого из потомков также содержат митохондрии, всегда заимствованные только из организма родителя женского пола. (Если вы – мужчина, все митохондрии вашего организма находятся в эволюционном тупике; они не будут переданы ни одному из ваших потомков, которые получат все свои митохондрии от матери.) Теперь отступим на шаг назад от нашего крупного плана, изображающего спаривание и появление потомства, и отметим (на ил. 6), что большинство траекторий этих потомков оборвутся, не приведя к спариванию или по крайней мере появлению следующего поколения. Это – мальтузианская катастрофа. Куда бы мы ни посмотрели, ветви и прутья покрыты коротким ворсом жизней, ни приведших ни к чему, кроме смерти.

Ил. 6

Невозможно одновременно увидеть все точки и пересечения Древа Жизни, просуществовавшего 3,5 миллиарда лет, но если мы отвлечемся от деталей и посмотрим на крупномасштабные изображения, то сможем распознать некоторые знакомые ориентиры. На первом этапе истории многоклеточных, начавшейся около 700 миллионов лет назад, мы заметим развилку, приведшую к формированию двух больших ветвей – растительного и животного царств – и еще одной – царства грибов, выросшего из ствола одноклеточных организмов. Присмотревшись, мы увидели бы, что, стоило им достаточно сильно разойтись, и уже никакие спаривания не соединяли траектории принадлежавших к ним отдельных организмов. К этому моменту группы оказались репродуктивно изолированными, и пропасть между ними все расширялась ¹²⁰. Дальнейшие разветвления привели к появлению типов, отрядов, классов, семейств, родов и видов.

Как выглядят на нашем Древе виды? Поскольку вопрос о том, что такое вид и как он возникает, остается дискуссионным, можно временно занять позицию Бога, внимательно посмотреть на Древо Жизни и выяснить, что получится, если попытаться пометить определенным цветом один-единственный вид. В одном можно не сомневаться: какую бы область мы ни выделили, она будет единой и взаимосвязанной. Отдельные «кляксы», как бы ни были образующие их организмы схожи с точки зрения внешности или морфологии, невозможно счесть состоящими из организмов одного вида, которые должны быть объединены происхождением. Следующее, что нужно отметить: пока на сцене не появляется половое размножение, критерий репродуктивной изоляции неприменим. В асексуальном мире этот удобный способ установления границ не имеет смысла. На тех древних и современных ветвях Древа, где размножение происходит неполовым путем, группы того или иного сорта могут казаться нам интересными по разнообразным веским причинам (например, из‐за общей морфологии, поведения или генетического сходства), и мы можем счесть выделенные таким образом группы видами, но вполне может статься, что не существует значимых с теоретической точки зрения четких границ, которые могли бы отделять такие виды друг от друга. Так что давайте сконцентрируемся на видах, размножающихся половым путем: все они находятся в кроне Древа, там, где царят многоклеточные организмы. Как можно пометить красным цветом линии жизней всех организмов, принадлежащих к одному такому виду? Можно начать со случайных индивидов, пока в конце концов мы не обнаружим того, кто оставил множество потомков. Назовем ее Лулу и отметим красным. (На ил. 7 красный представлен жирными линиями.) Теперь будем постепенно двигаться вверх по Древу, помечая красным всех потомков Лулу; все они будут членами одного вида, если только мы не обнаружим, что наш красный цвет захватил две отдельные верхние ветви, пустоту между которыми не нарушают никакие связи. В этом случае мы знаем, что произошло видообразование, и нужно вернуться назад и принять несколько решений. Во-первых, надо решить, оставить ли одну из ветвей красной («материнский» вид остается красным, а другая ветвь считается новым дочерним видом) или вообще больше не использовать красные чернила после разветвления («материнский» вид пресекся, разделившись на два дочерних).

Если организмы, принадлежащие к левой ветви, в целом схожи с современниками Лулу с точки зрения внешности, приспособленности к окружающей среде и габитуса, тогда как почти все организмы на правой ветви обзавелись новыми рогами, перепонками на лапах или полосами, то совершенно очевидно, что левую ветвь следует считать продолжающимся материнским видом, а правую – его новым ответвлением. Если на обеих ветвях вскоре обнаруживаются заметные изменения, выбрать цвет для них уже не так просто. Не существует тайных знаков, подсказывающих, какой выбор будет верным и позволит рассечь природу согласно естественным членениям, ибо мы смотрим как раз на места сочленений и ничего не видим. Быть видом – значит всего лишь быть одной из этих ветвей, к которым принадлежат скрещивающиеся между собою организмы, а принадлежать к тому же виду, что и какой-либо другой организм (существующий ныне или существовавший в прошлом) – значит всего лишь быть частью той же ветви. Тогда наш выбор должен быть обусловлен прагматическими и эстетическими соображениями: Не будет ли неуместно использовать для этой ветви тот же цвет, что и для материнского ствола? Не введет ли нас по той или иной причине в заблуждение утверждение, что новым видом является, скорее правая, нежели левая, ветвь? ¹²¹