Львы Сицилии. Сага о Флорио - читать онлайн книгу. Автор: Стефания Аучи cтр.№ 63

Разъеденная солью штукатурка фасадов, склады, сооруженные из туфа, несколько кустов тамарикса, погнутых ветром, каменные стены.

Карло переводит взгляд с Винченцо на здание и обратно на Винченцо.

— Сомневаюсь, правильно ли я понял?

Тот знаком просит следовать за ним. Ведет друга по тоннаре и объясняет, в чем его задумка.

— Винченцо, прости, но я так и не понял. Почему здесь? Это же тоннара! Ты можешь позволить себе виллу в любом месте. Я хочу сказать… самая лучшая недвижимость в Багерии, в Сан-Лоренцо. И, помнится, около месяца назад ты сказал, что хочешь купить дом нотариуса Авеллоне. Передумал?

— Нет, конечно. Но то — инвестиция. — Винченцо хватает Карло за руки, словно хочет, чтобы тот увидел будущую виллу в точности такой, какой она видится ему. — Мне не нужна обычная вилла с колоннами, балконами и статуями. Я хочу что-то такое, что никто никогда и не мечтал построить, и нужна она мне именно здесь, и чтобы в ней отражалась моя жизнь. Она должна быть другой. Я не хочу виллу, я хочу дом, который был бы мне домом.

И только тогда Джакери видит.

Горизонты — и метафорические, и реальные — раздвигаются.

— Море…

— Море. Вот именно. И земля вокруг, и богатство, проистекающее из всего этого. Я хочу, чтобы все видели и понимали. — Винченцо останавливается. — Ты, в отличие от меня, не родился здесь. Ты путешествовал по Европе, жил в Риме, но захотел приехать именно сюда, потому что знаешь, что Палермо — твой город. Теперь ты понял, что мне надо. Так дай мне это!

И в этой фразе заключено все.

* * *

В экипаже о будущем строительстве уже ни слова, теперь они говорят о хлопковых прядильных фабриках в Марсале: «Пока ничего, все еще не могу найти землю»; о Рафаэле Барбаро, управляющем винодельней: «Можно было бы получать больший доход, но ему не хватает предприимчивости»; о совете Торговой палаты.

— Думаю, это единственное место, где отдельные люди согласны иметь дело со мной как с торговцем, — говорит Винченцо со смесью равнодушия и гордости. — Их мало, но кое-кто, как, например, князь Торребруна или барон Баттифора, понял, что придется запачкать руки, если не хочешь лишиться всего, включая титул. В конце концов, торговцев, заправляющих большими деньгами, в Палермо немного, а аристократов, согласившихся вести с нами дела, еще меньше.

— Умные люди — редкость, — вздыхает Карло. — Не у всех есть голова, чтобы понять, что мир меняется. — Он достает записную книжку из кармана, читает запись. — Так мне продолжать вести переговоры с герцогом Кумиа о покупке виллы в Сан-Лоренцо? Там большой участок земли, выгодное приобретение.

Винченцо не отрывает глаз от дороги. На лбу собрались морщины, что старит его. Только когда Джакери повторяет свой вопрос, он выходит из задумчивости.

— Что ты сказал?

Карло кладет свою руку на руку Винченцо.

— Сегодня вечером, да? — спрашивает он, прекрасно зная, что Винченцо не терпит вторжения в личную жизнь. — Почему бы тебе не пойти? Твоя дочь все-таки.

— Не знаю, — Винченцо терзают сомнения, хотя он и не показывает виду. — Я не дам ей свое имя, — произносит он с трудом, в голосе звучит сожаление. — Девочка. Еще одна. Просто досада берет. Какая-то насмешка судьбы. — Указывает на лист в руках Джакери: — С Кумиа продолжаем. Авеллоне не продает свою усадьбу мне напрямую, но ему не откажет.

Карло поддерживает:

— Тем более он начальник полиции. Никто не посмеет отказать ищейке.

* * *

Почему бы тебе не пойти?

Вопрос Карло разбудил совесть, мучает его. Мучает весь день и в магазине, куда он заходит, чтобы подписать бумаги, и в конторе дома Флорио.

Виа Матерассаи уже поделена между Ингэмом и Винченцо. Денег и власти у него гораздо больше, чем было в первое время после смерти дяди.

Но для чего они ему, если он не может распоряжаться своей личной жизнью?

* * *

Когда Джулия сообщила о второй беременности, он воспринял новость с безропотным смирением. После рождения первой дочери, Анджелы — Анджелины, как все ее зовут, — их связь перестали обсуждать: череда других, более ярких скандалов оживила салоны города. Их сожительство вызывает сейчас лишь молчаливое неодобрение.

Сложнее было матери переварить известие. Нелегко было объяснить ей, что она не может запретить ему жениться, даже если законом предусмотрено, что она должна давать разрешение на женитьбу сына. Ему почти сорок… но Джузеппина и слышать ничего не хочет.

Однажды она явилась к нему в контору — лицо серое, как платье на ней в тот день.

— Ты что, снова обрюхатил ее?

Секретарь на пороге в отчаянии развел руками, как бы говоря: «Разве можно было ее остановить?», потом закрыл дверь.

— Доброго дня и вам, мама. Да. Джулия снова беременна.

Она закрыла лицо руками.

— Какое горе! Эта что, всегда вынашивает всех своих детей? Только со мной такое могло случиться? — Джузеппина раскачивалась взад-вперед на стуле, на который уселась. — Она еще не поняла, что ты на ней не женишься? Ты тоже хорош, не знаешь, что надо делать, чтобы не…

— Мама! Даже не вздумайте договаривать фразу, ясно? — говорил он, уперев руки в бока. — К тому же, если в этот раз будет мальчик, я женюсь. Так и знайте.

— Болван! — Разъяренная, она аж подскочила. — Жениться на этой кухарке? Ты не сошел ли, часом, с ума?

— Я здравомыслящий человек. Мне тридцать семь и мне ничего больше не остается. И, если уж начистоту, я не хочу такой жены, как та вдова с уродливым лицом, что вы посватали мне три месяца назад.

Джузеппина в ту минуту — живой портрет оскорбленной матери.

— Ты на ней не женишься. Разрешение жениться могу дать тебе только я, запомни это! Пока еще я тут командую. Эта твоя ни разу ко мне не пришла, ни разу меня не уважила, а теперь собралась переехать в мой дом хозяйкой?

— А ты приглашала ее?

— Ни за что на свете!

— Ну вот, значит, вы квиты.

На Винченцо вдруг навалилась усталость, безропотная покорность, которые одолевали его, только когда он спорил с матерью о Джулии, и наоборот. Для него не было большей душевной муки, чем чувствовать себя загнанным в угол, оказаться перед страшным выбором.

Винченцо переносится мыслями в недавнее прошлое. Вспоминает момент, когда до него дошла горькая весть. Он ждал весь день сообщения, что снова стал отцом.

Девочки.

Сразу после родов Джулия просила его жениться на ней. Сначала просила, потом требовала. Он отказал.

И был выставлен за дверь.

При этом воспоминании душевная боль усиливается. Его любовница — жесткая и непреклонная.