Эффект Лазаря - читать онлайн книгу. Автор: Елена Радецкая cтр.№ 55

Институт находится через три квартала от нас, рядом с Малой Невкой и садиком Дзержинского (тогда он еще так назывался). Но музей оказался на ремонте, и на территорию через проходную нас тоже не пустили: вход по пропускам. Мы отправились дальше по улице, вдоль ограды, обнаружили выгнутую решетку, и через расширившееся отверстие между прутьями протиснулись в парк. Я – легко, Томик с некоторыми трудностями. Оказались мы возле научной библиотеки, где Томик разахалась в восторге от майоликового портала с массивными дубовыми дверьми. Это теперь он сверкает сочными красками, а в ту пору двуглавый орел с короной и ангелы были сбиты, и обрамление портала – валик с колонками из сплетения древнерусских орнаментов, розеток и синих коронованных сиринов – выщерблен, но и тогда он производил большое впечатление. Я, конечно, тоже восторгалась. Мне нравилось все, что нравилось Томику.

В синей тетради записано: «Портал библиотеки. Изготовлен для гигиенической выставки в Дрездене».

Потом мы обследовали территорию исключительно с точки зрения архитектурных и скульптурных памятников. А главный из них – памятник «безымянной собаке» от «благодарного человечества».

Безымянная собака была крупным догом и сидела на высоком пьедестале, который, в свою очередь, стоял в чаше. Памятник по совместительству являлся фонтаном. Но что особенно мне понравилось, так это надписи, принадлежавшие Павлову, под барельефами с четырех сторон пьедестала, изображавшими разные события из жизни института. Вот они:

1. ««Пусть собака помощница и друг человека с доисторических времён приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства». И. Павлов.»

2. ««Разломав штукатурку и сделав из неё пористую подстилку, собака подсказала экспериментатору приём, благодаря которому истекающий из искусственного отверстия поджелудочный сок не разъедает брюха». И. П.»

3. ««Вылизывая у своего сородича загноившуюся на шее рану после глубокой операции, собака спасает его от смерти и сохраняет для дальнейших научных исследований». И. П.»

4. ««Собака, благодаря её давнему расположению к человеку, её догадливости, терпению и послушанию, служит, даже с заметной радостью, многие годы, а иногда и всю свою жизнь, экспериментатору». И. П.»

Еще один гвоздь программы – «Башня молчания». Томик сразу сказала, что Павлов там производил опыты, при которых важна полная тишина. Но я еще долго фантазировала на тему запертой в башне царевны и пр.

По пути домой мы остановились на Каменноостровском возле дома, построенного для работников ИЭМ, и хотя я ходила мимо него тысячу раз, тем более на первом этаже был продовольственный магазин, впервые с Томиком разглядывала фасад. Мы обнаружили массу небольших барельефчиков: химическую посуду, распластанную лягушку, саламандру, черепа животных, снопы колосьев на фоне серпа и молота, фигуры людей, медальоны с женскими и мужскими головами, изображения собак, и среди них фигурки двоих, ласково положивших головы друг на друга, а также кормящую суку и взгромоздившихся на нее щенят.

В этом доме у меня жила одноклассница, очень противная девчонка, и хотя дом давно уж не был ведомственным, я выразила опасение, что она может оказаться потомком ученого из ИЭМа или даже инфекциониста из Чумного форта, и напишет об этом в сочинении.

– Нам-то что за дело, – сказала Томик. – Пусть пишет. Флаг ей в руки!

Снится мне, что стою я на краю обрыва, оступаюсь, но не падаю, а лечу на качелях. И сзади кто-то теплый обнимает меня. И я знаю кто. Костя.

Приснился, и тут же звонок.

– Я о тебе все время думаю.

Прямо какая-то телепатия. Но думать надо было раньше!

– Ты звонишь, чтобы сказать мне об этом?

– Хочу с тобой посоветоваться, – говорит. – Мне предлагают продать дачу.

– Какой я могу дать совет? Если дача тебе не нужна – продавай.

– Обсудить хотелось. Все-таки ты моя сестра…

– Костя, не валяй дурака. Во-первых, как я выяснила у тети Таси, ты мне не кровный брат. Твой прадедушка был усыновлен Самборскими. – Я ему не сказала, что возможно, мы совсем близкие родственники, если только моя бабушка – плод любви его прадедушки и моей прабабушки. Вообще-то я в это не верила. – Ты знал о том, что Константин Степанович не был родным ребенком?

– Что-то слышал. Но какое это имеет значение?

– Слышал, и ничего мне не сказал? – разозлилась я и тут же пошла на попятную: – Но в любом случае я не говорю, что ты мне чужой, только к твоей даче я не имею никакого отношения, так что нечего со мной обсуждать продажу.

– Ты будешь меня слушать? – Раздражается. Кто бы раздражался! – Я тебе не все сказал. Я должен продать дачу за гроши, так сделали почти все соседи. Если не продам, ее спалят, мне сказали об этом прямо. Больничный городок кому-то приглянулся, уже начали убирать свалку. В общем, выбора нет, против лома нет приема.

– Раз нет, значит, и говорить не о чем.

– Мне дача не нужна, но я бы ее ни за что не продал. Там все сделано руками отца, до последнего гвоздя. Хотя, конечно, он уже давно не мог за ней следить, как положено, и она малость обветшала.

Жалко дачу, ведь это часть моего детства. Но законсервировать время можно только в памяти. В материальном виде его не убережешь.

– Печально. Но с дачами не печальнее, чем с людьми. И очень прошу тебя, не забудь забрать оттуда фотографии.

– Об этом я и хотел тебя попросить. Можешь съездить со мной? Разобраться с вещами. Как человек с практическим взглядом…

Опять выходные пропали. Рвите меня на части! Однако порадовало, что сердце мое не трепещет от голоса Кости и от того, что он нуждается во мне, хотя бы в чисто утилитарном смысле. Если только чуть-чуть. Договорилась на воскресенье.

– Чмоки-чмоки, – говорю ему на прощанье.

– И я тебя, – отвечает как ни в чем не бывало, мой юмор оказался ему недоступен.

Едем с Костей на дачу. Электричка бесит медлительностью, а вот тихий ход сестрорецкой мне нравился. Теперь ей не пользуюсь, езжу с Максом на машине, уже привыкла к ее комфорту. К хорошему быстро привыкаешь.

– Почему у тебя нет машины? – спрашиваю Костю. – Ты же технарь с головы до пят.

– Я не технарь и даже не автомеханик. – Пауза. – И руки у меня не из того места. – Пауза. – И ездить мне нельзя, потому что задумываюсь.

– Что значит – задумываюсь?

– А то и значит. Когда я в пешем состоянии задумываюсь, это опасно только для меня. А за рулем могу представлять угрозу для других.

Значит, задумывается! Голова его забита мыслями. Жаль, что среди них не было места для меня, совсем недавно я так на это надеялась.

Прикасаюсь к Костиному плечу и хочу понять, отзывается ли во мне что-нибудь. Неужели я излечилась?…