– Хм… это очень похоже на самое начало мозговой лихорадки – хотя, возможно, и инфлюэнца. Не могу сказать так сходу. Что вы можете мне рассказать о девушке, миссис Бёрд?
Миссис Бёрд рассказала всё – и даже повторила признание, сделанное Джоанной. Молодой доктор спросил:
– Когда она вам все это рассказывала?
– Примерно полтора часа назад, сэр.
– Тогда не придавайте ее словам большого значения. Она находилась в состоянии сильнейшего нервного возбуждения, да еще и жар… Скорее всего, бредила. В таком состоянии люди часто придумывают невесть что. Она серьезно больна, без сомнения, но при такой прекрасной конституции, я надеюсь, она справится с болезнью. Можно не волноваться. Кстати, она настоящая красавица. Полагаю, вы побудете с нею? Я приду завтра в восемь утра, а сегодня через полчаса пришлю вам кое-какие лекарства – они помогут ей спокойно проспать всю ночь.
Миссис Бёрд не ложилась той ночью спать: большую ее часть она провела у постели Джоанны, время от времени уходя передохнуть на диване в гостиной. Здесь она и заметила на столе незаконченное письмо Джоанны. Миссис Берд поднесла листки поближе к глазам, но, увидев столь интимное обращение к адресату, сразу отложила их и попыталась подремать.
Попытка не увенчалась успехом: едва миссис Бёрд закрывала глаза, она словно воочию видела эти страстные слова, исполненные любви. Достойная женщина изнемогала от желания узнать, кому они адресованы – и не может ли этот документ пролить свет на подробности истории, рассказанной Джоанной. Если у миссис Бёрд и было слабое место – то это любопытство. Угрызения совести держались долго – но, в конце концов, сдались, и она поддалась искушению. Виновато поглядывая через плечо, словно опасаясь увидеть автора письма, встающего с кровати, она прочитала письмо от начала до конца.
– Ну, такого я бы никогда в жизни не придумала! – воскликнула она шепотом, дочитав письмо. – Только подумайте, что написала эта бедняжка! Нет-нет, она, конечно, безумна, она писала это в беспамятстве – хотя кой-какой смысл во всем этом есть, да и чувства тоже. Я бы рыдала над таким письмом, особенно над всеми этими глупыми словами о нерожденном ребенке. Кажется, она уверена, что умрет: надеюсь, этого не случится, было бы ужасно, если бы и она умерла в этом доме, как несчастный бухгалтер – не говоря уж о том, что мы все ее очень любим! Ну, теперь я знаю имя ее тетки – из письма – и если дело будет плохо, я ей обязательно напишу и все расскажу. Да я бы и этому мистеру Грейвзу написала, просто для того, чтобы потревожить его совесть – пусть знает, что наделал. Если он мужчина – он сразу же на ней женится… ну, то есть, если она останется в живых, чтобы выйти за него замуж. В любом случае, пока я торопиться не буду – посмотрим, как пойдут дела – а письмо это приберу.
С этими словами она решительно сложила исписанные листы в конверт и сунула его в карман своего платья.
На следующее утро пришел доктор; осмотрев Джоанну, он объявил, что ей стало хуже, хотя по-прежнему не мог назвать точный диагноз. Еще через сутки все его сомнения исчезли, и он вынес вердикт: серьезный случай мозговой лихорадки.
– Ее стоило бы сразу перевезти в больницу, но сейчас уже поздно, поэтому вам опять придется ухаживать за ней. Вам понадобится сиделка, одна вы не справитесь, миссис Бёрд. Уход нужен серьезный и долгий.
– Сиделка?! – всплеснула руками миссис Бёрд. – Да разве я могу позволить себе такие расходы?
– Не могу знать. Но разве сама молодая леди не может их себе позволить? У нее есть друзья?
– Друзья-то у нее есть, сэр, в некотором роде – но она от них, кажется, сбежала. Впрочем, у меня есть адрес ее тетки. А у самой девушки есть деньги – и кто-то выплачивает ей содержание.
– Что вы можете мне рассказать о девушке, миссис Бёрд?
– Что ж, хорошо бы! – сухо сказал доктор. – Бедняжка… Я думаю, в сложившихся обстоятельствах вам лучше изучить содержимое ее кошелька и посмотреть, чем она располагает, а затем написать этой самой тетке и все ей рассказать. Боюсь, ответа вы не получите – но и потратитесь на это не слишком.
Кошелек Джоанны обнаружился прямо на столе: несмотря на все предостережения мистера Левинджера, девушка была небрежна со своими деньгами, как и большинство ее ровесниц. В кошельке было более пятнадцати фунтов.
– Ну, этого вполне достаточно на первое время! – сказал доктор. – Раз с этим решилось, я пришлю медсестру и сиделку. Пока у нее достаточно денег, я могу рекомендовать им этот случай с чистой совестью.
Через три часа приехала сиделка – весьма опытная и доброжелательная женщина средних лет, хорошо знающая свое дело. Можно себе представить, как ей обрадовалась миссис Бёрд: она все это время разрывалась между Джоанной, метавшейся в лихорадке и бреду, – и своими «деточками», которые тоже требовали ухода. Силы ее были на исходе, и она за все это время не сделала ни одного стежка – а ведь от ее работы зависела вся ее семья.
В тот же день миссис Бёрд написала письмо миссис Джиллингуотер.
«Мадам!
Вам может показаться странным, что я вам пишу, так как вы никогда обо мне не слышали, да и я сама не знаю, существуете ли вы на самом деле, хотя имя Джиллингуотер мне было хорошо известно по Ярмуту, в дни моей молодости. Если я ошиблась – письмо это вернется ко мне, но если нет – то вы, вероятно, и в самом деле тетя девушки по имени Джоанна Хейст, проживающая в Брэдмуте – это место я нашла на карте. Засим сообщаю, что Джоанна Хейст проживает в моем доме несколько месяцев и ведет себя весьма рассудительно и респектабельно. Работает она в магазине «Блэк и Паркер» на Оксфорд-стрит – он вам, без сомнения, известен, если вы когда-либо бывали в Лондоне. Два дня назад она вернулась с работы совсем больной, теперь у нее сильный жар, и она совершенно не в себе (потому-то я и не могу у нее узнать, на самом ли деле вы ее тетя). Будет она жить или умрет – зависит от Господа Бога и доктора, но он – я имею в виду доктора – полагает, что я должна написать родственникам, чтобы они знали о ее состоянии – это, с моей точки зрения, совершенно правильно, вы должны знать и могли бы помочь, если захотите. Я ее очень люблю и сделаю для нее все, что в моих силах, но я бедная женщина, муж у меня инвалид, за ребенком нужно ухаживать, поэтому мне нужно работать, чтобы прокормить всех нас. У Джоанны в кошельке нашлось пятнадцать фунтов, которых хватит на доктора, еду и уход в течение нескольких недель – но болезнь ее обещает быть долгой и тяжелой, а если все закончится печально, то потребуются и расходы на похороны и пристойную могилу. Джоанна рассказала мне, что у нее есть кто-то вроде опекуна, который снабжает ее деньгами, так что вы, ежели не располагаете собственными средствами, можете переслать ему это письмо, поскольку я-то этого сделать не могу – у меня нет его адреса. Мадам, я очень надеюсь, что даже если вы с Джоанной поссорились, или она повела себя с вами неправильно, вы все же не оставите ее в беде, потому что если оставите, и она умрет, то через несколько лет вы будете очень сильно сожалеть об этом! Надеюсь получить от вас ответ,